Книги крови V—VI: Дети Вавилона - [6]

Когда она покинула дом, ветер продолжал немилосердно дуть, но снаружи ее ждал мальчик — тот же самый ребенок, что сопровождал ее вчера, — одетый по-весеннему. Он гримасничал, стараясь удержаться от отчаянной дрожи.

— Привет, — сказала Элен.

— Я ждал, — доложил ребенок.

— Ждал?

— Энн-Мари сказала, что ты вернешься.

— Я собиралась прийти как-нибудь на неделе, — сказала Элен. — Ты мог бы прождать долго.

Лицо мальчика прояснилось.

— Ничего, — сказал он. — Мне нечего делать.

— А как насчет школы?

— Не нравится! — ответил мальчик, будто получение образования зависело от его вкуса.

— Вижу, — сказала Элен и пошла по периметру двора.

Мальчик шел за ней. На клочке травы в середине двора были кучей навалены несколько стульев и два или три мертвых деревца.

— Что это? — спросила она, наполовину адресуя вопрос себе самой.

— Ночь костров[2],— сообщил мальчик. — На следующей неделе.

— Да, конечно.

— Ты зайдешь к Энн-Мари? — спросил он.

— Да.

— Ее нет.

— А ты уверен?

— Ага.

— Хорошо, вдруг ты сможешь мне помочь…

Она остановилась и повернулась, чтобы взглянуть на ребенка; от усталости у него под глазами залегли круги.

— Я слышала о старике, которого убили поблизости, — сказала она. — Летом. Ты ничего о нем не знаешь?

— Нет.

— Совсем? Ты не помнишь никакого убитого?

— Нет, — повторил мальчик с выразительной категоричностью. — Не помню.

— Хорошо. В любом случае, спасибо.

На сей раз, когда она возвращалась к машине, мальчик за ней не пошел. Но, поворачивая за угол при выходе из двора, она оглянулась и увидела, что он стоит на том же месте, где она его оставила, и глядит ей вслед так, будто она сумасшедшая.

Когда она добралась до машины и принялась укладывать фотопринадлежности в багажник, в порывах ветра уже вызрели крупицы дождя, и Элен ощутила сильное искушение забыть о рассказе Энн-Мари и отправиться домой. Там будет горячий кофе, даже если встретят ее холодно. Но ей необходимо получить ответ на вопрос, заданный Тревором в прошлый вечер: «Ты веришь в это?» Тогда она не знала, что ответить, как не знала и теперь. Она отчего-то чувствовала, что рассуждать в терминах подлинности здесь излишне; возможно, окончательный ответ на этот вопрос — вовсе и не ответ, а еще один вопрос. Если так, она должна докопаться до сути.

Раскин-корт был так же заброшен, как и его обитатели, если не сильнее. Он не мог даже похвастаться праздничным костром. На балконе четвертого этажа женщина снимала выстиранное белье, пока не разразился дождь; в центре двора, не обращая ни на кого внимания, на траве совокуплялись две собаки. Шагая по пустому тротуару, она придала лицу решительное выражение: целеустремленность во взгляде, как сказала однажды Бернадетт, предотвращает нападение. Элен заметила двух женщин, беседовавших в дальнем конце двора, и торопливо направилась к ним, ощутив благодарность за их присутствие.

— Простите…

Женщины, обе пожилых лет, прервали оживленное общение и оглядели ее.

— Не могли бы вы мне помочь?

Она ощутила их оценивающие взгляды, их недоверие — и то и другое было слишком откровенным. Одна из женщин, с багровым лицом, спросила попросту:

— Чего надо?

Элен почувствовала, что потеряла всякую способность расположить к себе. Что нужно сказать этим двум, чтобы намерения гостьи не вызвали у них протест?

— Мне сказали… — начала она и запнулась, понимая, что женщины ей не помогут. — Мне сказали, поблизости произошло убийство. Это правда?

Багровая женщина подняла брови, выщипанные почти полностью.

— Убийство? — переспросила она.

— Вы из газеты? — спросила другая. Годы настолько исказили ее черты, что не помогали никакие ухищрения: узкие губы глубоко запали, волосы, выкрашенные в темный цвет, были на полдюйма седыми у корней.

— Нет, я не из газеты, — ответила Элен. — Я подруга Энн-Мари из Баттс-корта.

Констатация дружбы, хотя и была преувеличением, казалось, чуть смягчила женщин.

— Гостите здесь? — спросила багровая женщина.

— Можно так сказать.

— Упустили теплую погоду.

— Энн-Мари говорила, тут кого-то убили прошлым летом. Мне стало любопытно.

— Неужели?

— Вы что-нибудь знаете об этом?

— Тут много чего творится, — сказала вторая женщина. — Не знаешь и половины всего.

— Значит, это правда, — произнесла Элен.

— Им пришлось прикрыть туалеты, — ввернула первая.

— Верно. Они так сделали, — подтвердила другая.

— Туалеты? — переспросила Элен. — Какое отношение они имеют к смерти старика?

Все было ужасно! — воскликнула первая женщина. — Джози, это твой Фрэнк рассказал?

— Нет, не Фрэнк, — ответила Джози — Фрэнк еще в море. Это миссис Тизак.

Назвав свидетеля, Джози подхватила рассказ подруги, и взгляд ее возвратился к Элен. Подозрение в глазах не исчезло.

— Это случилось два месяца назад, — продолжала Джози. — Как раз в конце августа. Ведь был август, правда? — Ища подтверждения, она посмотрела на подругу. — Ты числа хорошо запоминаешь, Морин.

Морин, казалось, чувствовала себя неуютно.

— Я забыла, — сказала она, явно не желая говорить.

— Мне бы хотелось знать, — настаивала Элен.

Джози, несмотря на неохоту подруги, страстно желала угодить.

— Здесь есть уборные! — выпалила она — Перед магазинами, знаете, общественные уборные. Мне не известно, что в точности произошло, но тут раньше жил мальчик… Ну, не совсем мальчик — лет двадцати или больше… — Она подбирала слова. — Но он был с умственными отклонениями, так вроде бы это называют. Мать обычно брала его всюду с собой, словно ему четыре года. Она отпустила его в уборную, пока сама отправилась в тот маленький супермаркет. Как он там называется?