Книга увеселений - [4]
“Прискорбно! – заметил Э йнан, – не гоже мужчине женский вздор слушать. А сейчас расскажу тебе повесть о верной любви и низком коварстве. Слушай внимательно, Забара.”
Любовь и вероломство
Некой восточной страной правил мудрый и добрый царь. Говорили, однако, что к женщинам он не расположен и ценит их невысоко. А царские визири держались другого мнения. Как-то собрались они в диване, и вошел монарх, и они поклонились ему, и завязался разговор на приятную тему. Визири восхваляют женщин. Они-де умны, скромны, мужей любят и верны им, достойно детей растят, сплетен чураются и тайны надежно хранят. Царь не согласен решительно. Мол, если и являют женщины добрый нрав, то притворство это, и они лишь ради выгоды стараются, и над страстями своими порочными не властны, и грешницы в душе.
Дабы бесконечный спор сей разрешить, царь говорит визирям: “Найдите мне любящую супружескую чету. Пусть муж будет примерным семьянином и ловким купцом, а жена – обладательницей мнимых добродетелей, кои вы приписываете женскому племени. С помощью этих двоих я покажу вам, кто из нас прав в разумении женской природы.
Потрудились визири и, наконец, сообщили царю, что искомое обнаружено. Царь призвал к себе примерного семьянина и ловкого купца и с глазу на глаз повел с ним разговор.
– Я наслышан о твоих достоинствах, добрый человек! – начал царь.
– Благодарю. Твой раб склоняет голову перед повелителем, – с трепетом произнес купец.
– Отчего же раб? В другой ипостаси ты нужен мне.
– Весь в твоей воле, о, царь!
– Слушай, славный купец и любящий муж, какова моя надобность. Есть у меня единственная дочь, и она дорога мне больше жизни. Пришло ей время идти под венец, и не хочет она ни принца, ни вельможу в мужья, а желает честного торговца, человека простого, но с добрым сердцем и умной головой. Слово дочери непреложно. И вот, я нашел тебя, и прошу стать мне зятем.
– О, владыка! Да ведь я женат! – воскликнул польщенный монаршим доверием, но донельзя изумленный купец.
– Для царя нет препон неодолимых. Царь рубит узел. Сегодня же ночью убей жену, а завтра сыграем свадьбу.
– Пощади, государь! Я люблю жену, мать деток моих. Не поднимется рука.
– Я сделаю тебя первым визирем. Озолочу и прославлю. Забудешь опасные торговые странствия, станешь жить во дворце, и ложе твое согреет юная красавица – царская дочь. Другим и не грезится, что тебе сбывается!
– Я десять лет женат. Супруга любит и почитает меня, холит и бережет от зла. И убить ее?
– Возвращайся домой, купец, и крепко подумай над царским словом.
Вышел купец от царя, и в душе его негодование, страх и печаль. А дома ждет его нежная жена, тревожится. “Поздно явился нынче. Все ли хорошо у тебя? Здоров ли, муженек?” – спросила. “Все хорошо, любезная женушка!” – ответил несчастный купец.
Наступила ночь, и, убоявшись монаршей мести, купец взял в руки меч, вошел к жене в спальню. Увидал в лунном свете мирно спящую верную подругу, и любовь одолела страх, и опустил меч в ножны, и не совершил греха. В сердце своем проклял всех в мире царей, себялюбцев жестокосердных. А на утро занялся обычными торговыми делами и весьма гордился собой.
Не дождавшись купца, царь вновь послал за ним.
– Убил жену? – спросил монарх.
– Нет, владыка, пожалел ее! – смело ответил купец.
– Прочь с глаз моих! Не мужчина ты, баба!
И ушел купец, доволен, что дело окончилось. Но дело-то продолжалось. Царь велел тайно доставить во дворец жену купеческую. И наедине, но широко распахнувши двери, повел с ней беседу.
– О, чаровница! – начал царь, – я наслышан о твоих добродетелях и восхищен твоей красотой!
– Ах, господин, я простая женщина и не достойна монарших похвал!
– Восхитительная скромность! Прелестница, нет равных тебе в подлунном мире! Я влюблен без памяти, не могу жить без тебя и во что бы то ни стало должен на тебе жениться!
– Ах, повелитель мой! – воскликнула, зардевшись, жена купца, и сердце ее бешено заколотилось в груди, – ведь я мужняя жена!
– Для царя нет препон неодолимых, царь рубит узел! – повторил монарх накануне произнесенные слова, – убей мужа, и станешь моею!
– О, я раба твоя, послушна воле царской.
– Не рабой, а любимой женой будешь мне. Прочих жен и наложниц в прислужницы тебе дам! Царство унаследуешь и владычество безраздельное обретешь!
– С легким сердцем исполню приказ!
– Этим орудием проложишь путь к вершине, – сказал царь, вручая женщине оловянный меч, – а утром я жду новостей.
До земли поклонилась купчиха царю, покинула палаты и припустила домой. Ласково встретила мужа, накормила любимыми кушаньями, поднесла вина, и еще поднесла, и еще. Хмельной, улегся купец спать. А жена вошла к нему, и, ничтоже сумняшеся, без страха и трепета, размахнулась мечом и, что есть силы, ударила им спящего. Оловянный меч разломился пополам. Купец пробудился, трет шишку на лбу, кричит: “Кто ударил меня?” Тут жена впервые испугалась, выпалила: “Спи, милый, вино тебе в голову ударило, или сон привиделся!” Утром спрятала обломки меча, боясь, как бы муж не узнал, и к царю не пошла.
Не дождавшись купчихи, царь послал за ней. Та явилась, страх и досада на лице.
– Убила мужа, красавица? – спросил монарх.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.