Книга судеб Российской Федерации - [8]

Между тем вечерело, на город опускались сумерки. Вскоре подъехал автобус. Все страшно оживились, даже Оксана Арнольдовна, стали сворачивать плакаты, грузиться в машину. Петр отошел в сторонку, тоже свернул свой плакат.

- Эй, Петруша, - позвала из салона Аза Антоновна. - Тебя подвезти? Денисыч подвезет. Тебе куда?

"А что, пусть подвезут, - подумал Петр. - Хоть на метро сэкономлю".

И он залез в салон. Автобус тронулся, натужно завывая раздолбанным мотором. Тут же у Петра зазвонил телефон. Он достал трубку, посмотрел. Это был Алексей.

- Старик, - сказал Алексей, - ты странный какой-то номер дал. Такого автобуса не существует.

- Как это? - пробормотал Петр, чувствуя, что в желудке становится очень холодно.

- А вот так. Был такой автобус, да. Принадлежал ПАП-3. Но разбился в автокатастрофе на Чеширском шоссе почти два года назад. Тогда еще десять человек погибло. Перевернулся, врезался в столб, короче - в лепешку. Восстановлению не подлежал, отправили на свалку.

- Да ты что? - слабым голосом произнес Петр, искоса поглядывая на Антоновну, сидящую рядом.

- Истинная правда. С тех пор этот номер свободен, в ГАИ никакая машина под этим номером не числится.

- Ну спасибо, старик, порадовал.

Петр спрятал трубку, посидел минуту, туго соображая.

- Что, плохие новости? - спросила Антоновна.

Она сняла платок, под ним оказались длинные темные волосы, стянутые в пучок черной резинкой.

- Да не то, чтобы плохие, - пожал плечами Петр. - Странные какие-то.

- Вот чем я люблю мобильные телефоны, так тем, что от них не спрячешься, и не отговоришься тем, что отсутствовал на рабочем месте из-за сильного поноса. Мобильник тебя и на горшке достанет, гы-гы. Нет, конечно, можно отключить, можно. Но тогда рискуешь профукать важный звонок.

- А куда мы едем? - тихо поинтересовался Петр, только сейчас вспомнив, что адреса своего водителю не называл. От этой мысли в желудке у него сделалось совсем нехорошо.

- И, голубчик! - махнула рукой Антоновна. - Сиди и не рыпайся. Привезут куда надо, высадят, и денег не спросят, гы-гы.

- Мне в Бригалево надо, - пробормотал Петр, пытаясь разглядеть что-нибудь за запотевшими стеклами.

- Так мы и едем в Бригалево! - закричала Антоновна. - То есть, мимо. Ты не горюй, касатик, все будет в лучшем виде. Расслабься и впитывай тепло. Ты целый день мерз, отогревайся.

Но расслабиться Петру не удавалось. Он с тоской думал, что его увезут сейчас черт знает куда, ограбят и бросят в кювет подыхать. Ищи потом автобус, сгинувший на свалке два года назад. Да, в кошельке всего сто долларов и пятьдесят рублей, но ведь убивали и за гораздо меньшие суммы.

- Что-то ты совсем приуныл, - сказала Антоновна. - Да не грузись, никто тебя грабить не станет, нужно больно. Ты, паря, попал гораздо крупнее, да.

Антоновна смотрела на Петра тяжелым взглядом, шевелила толстыми губами, и Петр поразился происшедшей в ней перемене. Взгляд пригибал его к земле, ему хотелось спрятаться под сиденье и позвать маму.

- Да, приятель, ты попал, или, как говорили раньше, влип как муха в мед, всеми лапками. Начать с того, что ни в какой компьютерной фирме ты, Петр Валентинович, не работаешь. Ты, собственно, нигде не работаешь постоянно. Ну-ну, не надо делать таких испуганных глазок, статью за тунеядство давно отменили, гы-гы. А работаешь ты на подхвате, в трех газетах и двух журналах. Перечислять не буду, хотя могу, да. Короче, ты шпион, Петруша, а знаешь, как поступают с шпионами по законам военного времени? - Антоновна сложила пальцы пистолетом и прищелкнула языком. - Вот как. Ну-ну, не надо трусить. Еще в штаны наложишь. Счастье твое, что время не военное, поэтому твою судьбу будут определять в верхах.

При этом она указала, почему-то, не вверх, а вниз. Автобус, между тем, остановился, заехав в закрытое помещение, может быть, гараж. Потом машину дернуло, как бывает в лифте, идущем вниз. Спускались долго. У Петра совсем упало сердце, он глядел затравленно, глаза бегали, как у человека, впавшего в отчаяние. Он вдруг бросился вперед, намереваясь выбить лобовое стекло всем телом и бежать, бежать. Но на него навалились, оттащили, водворили обратно на сиденье. Он обмяк.

- Не суетись, касатик, - тяжело дыша, сказала Антоновна. - Не поможет.

Она опять смотрела насмешливо, как прежде.

- Чего так испугался-то?

- На его месте любой испугался бы, - веско сказал Семен Михайлович. - Не умеете вы, Аза Антоновна, с людьми работать.

- Я мне не за это деньги плотят, - весело отозвалась Антоновна. - Охрана - вот мое дело, а с людями работать - это не по мне. Но, Петруша, раз уж я взяла тебя под крылышко, так мне тебя и тащить всю дорогу. У нас закон такой. Так что ты мой теперь с потрохами, гы-гы.

Водитель открыл двери, и все стали медленно выходить.

- Пошли, Петруша, пошли. Что ты, к сиденью приклеился, что ли? В штаны-таки наложил, да? Ну, вставай, вставай!

Петр поднялся на ватные ноги, кое-как вылез из автобуса. Они находились в небольшом металлическом ангаре, ровно такого размера, чтобы поместилась машина и остался проход для одного человека. Петр замешкался, его довольно невежливо подтолкнула Антоновна.