- Да вы поймите, - начал было объяснять Петр, но натолкнулся на оловянный взгляд молодого человека и сник, предвидя милицию, протокол и фотографию девять на двенадцать на стенд "Забывчивые" покупатели".
Его усадили в подсобке на шаткий стул, велели ждать. Дверь осталась неплотно притворенной и Петр уже подумывал о побеге, когда неожиданно вошла Аза Антоновна.
- Эх, Петруша, - сказала она. - Да ты еще и мелкий жулик, к тому же, гы-гы. А мы-то хотели предложить тебе должность начальника отдела. Ну, теперь, как ты понимаешь, начальник отменяется, ты низводишься до положения оборванца и продолжаешь жить в подвале.
Петр в ужасе закрыл глаза, а когда открыл их, не увидел ничего, испугался, что его ослепили, и застонал. Оказалось, что что-то длинное и острое впилось ему в спину, он повернулся на бок и понял, что это доска врезалась ребром, что он лежит в своем подвале, что вся эта ерунда ему приснилась, пора вставать и настраиваться на героический труд по перетаскиванию тяжестей.
* * *
Рынок, где работал Петр, представлял собой площадку метров пятьдесят на семьдесят. Еще недавно здесь была конечная остановка автобусов. Входя в рынок, посетитель попадал в лабиринт прилавков высотой едва ли не с двухэтажный дом, на которые вывешивались платья, костюмы, куртки, плащи, пальто, сумки, кошелки и прочая торговая дребедень. Прилавки были сделаны из металлических прутьев, спереди имели длинные столы и лавки для сиденья, а сверху покрывались жестяной крышей. По территории рынка можно ходить бесконечно. В дальнем, и самом грязном углу помещались азиаты - китайцы, вьетнамцы, узбеки. Здесь толпились покупатели попроще, с тощими кошельками, из расчета купить оптом и подешевле, чтобы потом перепродать в окрестных деревнях. Прилавки у азиатов были самодельные, из досок, скрученных проволокой, крытые обрывками клеенки, полиэтиленовой пленкой и просто остатками коробок. Купить у них можно все - от зубочисток до портативного телевизора. Здесь товар низкого качества, дешевый и непрезентабельный.
Рядом торгуют турецкой кожей, ее так много, что в закутке висит стойкий кожный дух. Турецкая кожа тонкая, хорошо выделанная, но не ноская - протирается и изнашивается за сезон. Ближе к середине - кожа монгольская, более грубая, толстая. Здесь же прилавки с бытовой химией, нижним бельем, зимними шапками, блузками для крупногабаритных дам, дорожными сумками, кошельками, бижутерией. Чуть далее - обои, краска, лаки, строительные смеси. С краю притулился продовольственный рынок. Здесь продают все, что только можно положить в рот - фрукты, овощи, крупы, сахар, соль, консервы, конфеты в коробках, мясо, сигареты... Тут же ряды продавцов пельменей, пирожков, чебуреков, самсы, шашлыков, хот-догов и газированных напитков.
На рынке можно найти все, что угодно, и даже больше. Можно наесться до отвала и одеться с ног до головы. Замечено, что товары с рынка попадают и в недорогие магазины, где цена на них увеличивается почти наполовину. Для торговцев организован питательный сервис: по рядам ходят тетки и бабки с ручными тележками, в которых термосы с супом или пельменями, картофельным пюре, котлетами или поджаркой. Обедают тут же, не отходя от прилавка, на одноразовой посуде. Сбоку рынка платный туалет - это почему-то приподнятый над землей строительный вагончик с незакрывающейся дверью и окнами, закрашенными белой краской.
Рынок появился на теле города в приснопамятные времена свободной торговли, когда народ хватал что ни попадя, а торговцы сбывали весь товар в полдня. В то время отдавал концы его величество Дефицит. Власти пытались навести здесь хоть какой-то порядок, но все попытки не увенчались успехом. Впрочем, выходит, что не очень-то и хотелось, потому что другие рынки привели в цивилизованный вид, а этот остался и ждал своей очереди.
Торговка сумками, Фаина, постепенно превратилась в постоянного клиента Петра, и только ему доверяла свою поклажу. Мало-помалу они даже подружились. Между ними не возникало искры, которая делает людей влюбленными или любовниками, и Петр, если когда-то и имел в виду Фаину как потенциальную хозяйку крыши над головой, оставил эти мысли.
Подружился Петр и с Философом, который вечерами посещал рынок и собирал пустые бутылки. Так, однажды у них произошел такой разговор. Они сидели все в том же закутке, и Философ сказал, глядя на огонек сигареты, которую держал большим и указательным пальцами:
- Я знаю, чего от вас хочет Орден.
- Я тоже знаю, - усмехнулся Петр. - Чтобы я стал начальником отдела.
Петр засмеялся, но оборвал смех, когда заметил, что Философ смотрит на него с бесконечным удивлением.
- Что это вы так смотрите? - Петр поежился, отвел глаза.
- Как вы пришли к такому выводу? - Философ сглотнул, потушил окурок, который он искурил почти до исчезновения.
- Мне Аза Антоновна сказала. Во сне. Вы не подскажете, к чему снятся фашисты?
- Фашисты? Нет, я не толкую сновидения. Это вам бы к старику Фрейду обратиться.
- Да, не помешало бы. Вот выберусь отсюда, обязательно куплю все его сочинения и перечту.
- Погодите, погодите. Так вы сказали, что она вам так сказала во сне?
