Книга судеб - [29]

— Вячеслав Сергеевич, простите. Но нам нужно мониторить сердечный ритм, следить за состоянием…Мы конечно все понимаем, но…

— Состояние стабилизировалось, — коротко бросил Заславский, кивнув на монитор, быстрым шагом покинув спальню дочери.

А Цукерман так долго и не мог взять в толк, как такое могло случиться.

ГЛАВА 11

Солнце сквозь плотную роспись морозных узоров на холодном стекле лизнуло мне щеку, потом забралось на нос, коснулось ресниц, согревая теплым добрым светом. Я проморгался, открывая заспанные глаза. Все тело ломило и болело. Расстроенный разговором с женой я уснул прямо за кухонным столом. Рядом, под рукой, стояла переполненная окурками пепельница, чуть правее недопитая чашка кофе. Потер опухшее лицо, разминая затекшую шею и поясницу. Да уж…денек у меня был вчера еще тот.

Из ванной доносилось бодрое журчание льющейся воды, значит Яна уже тоже проснулась. На смешных часах с фиксиками стрелки показывали половина двенадцатого. Это во сколько же меня сморило? Я щелкнул чайником. Мне срочно нужно было кофе, много кофе, почти литр! Пошарил по шкафам, но кофе так и не нашел.

— Что-то потерял? — прислонившись к дверному косяку, позади меня стояла Красовская. В шелковом черном коротком халатике с драконами. Ее светлые волосы были еще влажные после душа и немного всклокоченные.

— Кофе… — смутился я, потупив глаза.

— Кофе у меня дома нет, только зеленый чай, — она отодвинула меня от столешницы и показала коробку с душистыми листьями.

— Извини, но я чай не пью…

— Тогда могу предложить… — она задумалась на секунду, пошарила по ящичкам и вытащила пакетик растворимого Нескафе. — Только это!

— Сойдет, — кивнул я. Чайник забурлил, выбросив облако пара, громко щелкнул выключателем.

— И какой у нас план на сегодня? — лениво помешивая чайные листики в чашке, спросила Красовская.

— Ты вчера упоминала Саржин Яр… — после глотка обжигающего напитка мне немного полегчало. Я начал просыпаться, еще бы сигаретку сейчас. Я прикурил, выдохнув струю дыма.

— Именно с ним харьковские легенды связывают переход в потусторонний мир, призраки, непонятные видения и прочая ерунда, — Яна сделал пару бутербродов, но я отказался от своего. Утром мы со Светой никогда не завтракали, лишь наслаждались кофе. Мысль о жене больно кольнула в сердце. Я скучал! Я ее любил! И не мог вернуться…А журналистка с аппетитом съела оба.

— Тогда туда надо обязательно наведаться, — решил я, — только дай мне пару часов, чтобы решить кое-какие дела…

— Я тебя сильно вчера подвела? — участливо спросила Яна.

Мне пришлось промолчать. Иначе слишком много пришлось бы рассказывать. Затушив окурок в переполненной пепельнице, я сделал последний глоток кофе. Оделся в прихожей, накинув пуховик.

— Значит в половину третьего возле часов? — уточнила она, следуя за мной с еще только наполовину отпитой кружкой.

— Да, — я подхватил сумку, но поймал ее насмешливый взгляд, — что?

— Ты так и собираешься бродить по городу с сумкой? — улыбнулась журналистка. — Оставь ее здесь, никуда она не денется.

— Ну ты же сама сказал, что одна ночь…

— Иди отсюда, Дворкин! — вздохнула Красовская, замахнувшись на меня рукой. — Не трепи мне нервы.

Я быстро спустился вниз, проигнорировав старенький дребезжащий лифт, который, кажется, остановился, как раз на моем этаже. За ночь в Харькове выпал снег. Вокруг было белым бело. На потемневших ветках деревьев висели пушистые снежные гроздья. Где-то лаяла собака. Бабушка тянула закутанного с ног до головы в теплый вязаный шарф внука на санках. Запеленутый очень плотно он даже не мог пошевелиться, лишь качаться в такт снежным ухабам, улюлюкая на своем младенческом языке. Я вежливо поздоровался и побежал на остановку. По дороге забежал в киоск, купив пять белых роз, только-только раскрывшихся, именно таких, какие Светка и любила. Сел в полупустой троллейбус и покатил в сторону ее работы.

Надо было попробовать вымолить прощение. Мне было трудно без нее, тяжело…Тем более если Мишка видит призраков, то ее способности врача в этом случае вряд ли помогут. Он в опасности, а я должен быть рядом с ними, чтобы защитить, оберечь.

«На круге» вышел с последним пенсионером из троллейбуса, проскочил рынок и подошел к зданию роддома. У входа стояло несколько машин. Счастливые папаши суетливо поправляли гирлянды шариков, хлопало шампанское. Тут всегда так…Кто-то кого-то встречает, в чьей-то семье праздник.

Минуя, компанию, настырно предлагающую мне выпить за здоровья первенца, я скользнул в холл и подошел к охране.

— Добрый день, мне бы увидеть доктора Дворкину из дневного стационара, если можно…

— Секундочку, — ответил охранник в пятнистом комбезе. Прошел к регистратуре о чем-то поговорил. Поманил меня рукой.

— Вы по какому вопросу?

— Я поблагодарить за сына! — кивнул на розы и чуть смущенно потупился. Говорить, что муж было нельзя. Иначе обиженная Светка никогда не спуститься.

— Минуту обождите… — кивнул охранник на ряд стульев у окошка с надписью регистратура. Со вздохом я стал наблюдать за коридором, ведущим в дневной стационар. Молодые мамаши с огромными животами сновали туда-сюда. Их мужья заботливо кружились рядом, готовые выполнить любой каприз своих жен. Белые халаты мелькали по коридору непрерывно с какими-то карточками, бумажками, направлениями на анализы. От этого радостного мельтешения рябило в глазах. Я отвернулся к окну.