Книга судьбы - [93]

. Эти письма… они как доказательство, Уэс. Доказательство того, что на этой работе вы можете изменить чью-то жизнь к лучшему. Доказательство того, что журналистика обладает силой и властью. А что я сделала с этой силой и властью? Я впустую трачу дни, пытаясь наскрести двадцать дюймов сплетен о местных разводах, закулисных клубных интригах и завсегдатаях заведения Мортона, сидящих за паршивыми игорными столами и грызущих ногти от нетерпения. Когда я соглашалась на эту работу, то обещала себе, что это всего лишь на год или два, пока я не начну зарабатывать достаточно, чтобы самостоятельно покупать корм для своих кошек. Это было семь лет назад, Уэс, — с горечью заканчивает она. — И знаете, что самое плохое?

— Что вы отказались от своей мечты?

Она отрицательно качает головой.

— Нет. То, что я могу уйти в любое время.

Я смотрю на нее, и она смущенно трет веснушки на щеке.

— Это совсем другое дело, — упрямо говорю я, снова отвернувшись к окну. — Я стремлюсь пройти по улице так, чтобы на меня не обращали внимания. Вы же, по крайней мере, остались той, какой были всегда.

Она ерзает в кресле, и кожаная обивка протестующе скрипит.

— Мой отец говорил, что Господь везде делает щелочки. Именно так на землю проникает свет.

— Знаете, ваш отец позаимствовал это выражение из старой песни Леонарда Коэна.

— От этого оно не становится менее справедливым.

Я гляжу в окно на бескрайнее море водорослей — их приглушенные зеленые и коричневые тона смотрятся в воде, как пряди мокрых волос. Примерно на сотню футов ниже, прямо под нами, по небу плывет стайка белых птиц.

— Это цапли? — спрашивает Лизбет, тоже глядя в окно.

— Белые цапли, — уточняю я. — У них черные заостренные клювы.

Глядя на птиц, я вспоминаю о Лоло и думаю, что ей бы очень понравился такой вид. Потом напоминаю себе, что она не умеет летать. Просто потому, что у нее подрезаны крылья.

Вот уже второй раз я отрываюсь от окна и смотрю на Лизбет. Вся шея у нее усыпана веснушками цвета жженого сахара.

— Вам в самом деле настолько не нравится ваша работа? — спрашиваю я ее.

— В прошлом месяце я не пошла на десятилетие нашего школьного выпуска, потому что в маленькой биографической ссылке в программке меня именовали «королевой сплетен». Я знаю, что это глупо… но у меня не хватило мужества показаться бывшим одноклассникам.

— Вспомните об этом, — говорю я и поворачиваю голову, чтобы она могла хорошенько разглядеть мои шрамы.

— О боже, Уэс, вы же знаете, что я не это…

— Я знаю, — останавливаю я ее и улыбаюсь своей самой лучшей улыбкой. Как обычно, правая сторона моего рта остается неподвижной. Но впервые в жизни, когда левая половина моего лица взмывает к крыше геликоптера, мне почему-то кажется, что этого вполне достаточно.

Глава пятьдесят восьмая

— Как насчет записей телефонных разговоров? — поинтересовался О'Ши, восседая на месте пассажира, пока Михей пробирался сквозь поток машин, в обеденный час пик заполонивших шоссе И-95.

— Полный ноль, — раздался в трубке телефона О'Ши голос Пола Кессиминана, говорящего с резким чикагским акцентом. Несмотря на то что он считался адептом прикладной математики, пусть и отчисленным из Военно-морской академии США, Пола нельзя было назвать ученым. Но, являясь старшим оперативным сотрудником научно-технического исследовательского отдела ФБР, он был гением. И редко ошибался. — С прошлой ночи парень ни разу не звонил по сотовому телефону.

— Кредитные карточки?

— Я проверил все — кредитки, банкоматы, заказы авиабилетов, даже его карточку «Блокбастер». Кем бы он ни был, этот твой Уэс отнюдь не дурак. Мальчишка затаился, как индеец в засаде.

— Тогда попробуй отследить местонахождение его телефона, — распорядился О'Ши, когда их автомобиль замер в нескольких дюймах от черного грузовичка-пикапа. Раздраженно постукивая кулаком по приборной доске, он указал на дальнюю левую сторону дороги, знаками давая понять Михею, чтобы тот продолжал движение. — Пока мы с тобой разговариваем, он должен миновать хотя бы одну вышку сотовой связи.

— Да что ты говоришь? А я уж совсем было подзабыл, что такое GPS[29] и чем я тут вообще занимаюсь, — огрызнулся Пол.

О'Ши даже не улыбнулся.

— Не надо так шутить со мной. Пол, дело серьезное.

— Эй, эй… полегче на поворотах. Ты не говорил, что это настолько важно для тебя.

— Очень важно. Так вышка регистрирует его телефон или нет?

— Должна, — пробурчал Пол, и О'Ши услышал в трубке клацанье клавиатуры. — Но если его телефон выдан офисом Мэннинга — а так оно, похоже, и есть, — то они блокируют все свои сигналы GPS, чтобы нашему дорогому президенту никто не докучал.

— Выходит, ты не можешь отследить его?

— Конечно, мы можем это сделать. Неужели ты думаешь, что мы позволим этим мальчикам разгуливать без присмотра и без защиты? Но меня бесит то, что попросту нечего отслеживать.

— Почему? Он что, отключил свой телефон?

— Даже если телефон отключен, GPS все равно ведет передачу, — пояснил Пол. Михей снова вклинился в поток движения, найдя «окно» на центральной полосе. — А это значит, что он или в воздухе, или под землей, или каким-то другим образом находится вне зоны досягаемости.