Книга судьбы - [91]

Поездка на автомобиле заняла бы четыре часа. Полет на самолете-амфибии — час сорок минут. Что же можно сказать о французском двухмоторном вертолете, которому не нужно ждать опаздывающих пассажиров, разрешения выруливать на взлетную полосу или соблюдать расписание, поскольку он припаркован на яхте? Мы без проблем долетим туда за час. Так что у нас будет масса времени получить то, что нужно, и вернуться в дом Мэннинга сегодня же вечером.

— Славная штучка, правда? — окликает нас какой-то мужчина, и в речи его слышится сильный испанский акцент. Перегнувшись через поручни, Томмазо разглядывает нас с верхней палубы яхты. — Президент должен присоединиться к нам, да?

— Нет, — отвечаю я, задрав голову. — Он ждет нас на месте. Томмазо беззаботно пожимает плечами. Он одет как член экипажа — в синий пилотский блейзер и бело-голубую полосатую рубашку, — следовательно, привык иметь дело с избалованными боссами, меняющими планы в последнюю минуту.

— Тогда поднимайтесь и поехали, — говорит он, делая приглашающий жест рукой в сторону металлической лесенки, которая ведет снизу на главную палубу. Через несколько секунд мы оказываемся на борту.

Вот почему я решил позвонить Орену. Когда мы отправились с визитом в Саудовскую Аравию, Орен отыскал шейха, который с радостью одолжил президенту свой реактивный самолет. А когда мы летали в отпуск в Северную Каролину, он где-то нашел наследника корпорации «Жареные цыплята Кентукки», который был просто счастлив оказать нам такую же услугу. Это не снобизм. В этом и заключается работа Орена. Занимая должность директора по транспорту, он просто обязан коллекционировать фамилии людей, которые чаще всего приветствуют бывших президентов США фразой «Если вам что-нибудь понадобится, просто дайте мне знать».

В большинстве случаев президенту требуются анонимность и уединение. Сегодня и мне нужно то же самое.

Естественно, Орен колебался. Но когда я сказал ему, что мне трудно дышать… это связано с побегом Нико… от одного вида его лица на экране телевизора… сильные боли в груди… Пожалуйста, Орен, ты же знаешь, я никогда и ни о чем не просил тебя. Мне просто нужно убраться отсюда куда-нибудь подальше. И как можно быстрее…

Забудьте о президентстве — в этой игре козырными картами являются жалость и чувство вины. Один телефонный звонок, и недавним донорам и новым лучшим друзьям Виктору и Камми Сайтам была оказана честь (вот так, не меньше — именно честь) предложить президенту и его сотрудникам свой личный вертолет. Никто не задает никаких вопросов, не нужно регистрировать полетного плана, и выследить нас практически невозможно.

— Добро пожаловать на «Пекод», — говорит Томмазо, когда мы взбираемся на верхнюю ступеньку лесенки и ступаем на борт яхты. Пройдя несколько шагов по поворотной взлетной палубе, он щелкает замком и открывает дверцу черно-кремового, в тон яхте, вертолета. — Готовы покататься на белом ките?

— Вышка, Палм-Бич, это вертолет два-семь-девять-пять-Джульетта, прошу взлет, — говорит Томмазо в микрофон.

— Семь-девять-пять, — сквозь треск помех доносится до нас спокойный голос. — Взлетайте под свою ответственность.

Лизбет смотрит на меня. Прозвучавшие из интеркома слова явно не вселили в нее чувства уверенности и безопасности, и она стучит костяшками пальцев в плексигласовое стекло, отделяющее салон — с четырьмя клубными кожаными креслами — от двухместной пилотской кабины.

— Под свою ответственность? — обращается она к Томмазо, щелкнув клавишей переключателя интеркома.

— Все в порядке, мисс. Таковы правила, — поясняет он и нажимает кнопку запуска первого двигателя.

Сзади над нашими головами откашливается выхлопная труба, с хрипом пробуждаясь ото сна. Я подпрыгиваю от неожиданности при первых же звуках, которые разносятся громче ружейного выстрела.

Через несколько секунд Томмазо нажимает вторую кнопку, запуская двигатель номер два. Отплевываясь, хрипло кашляет еще одна выхлопная труба. Я снова вздрагиваю и оглядываюсь через плечо, хотя и знаю, что там никого нет. Глаза непроизвольно закрываются, мне хочется зажмуриться посильнее.

— Сделайте глубокий вдох, — говорит Лизбет, подавшись вперед и положив руку мне на запястье.

Вертолет начинает трясти мелкая дрожь, когда лопасти раскручиваются у нас над головой. Врррр… рррр… ррр… как будто гоночный автомобиль наматывает круги по треку.

— Просто представьте себе, что это личный вертолет президента, — говорит Лизбет, имея в виду геликоптер ВМФ, на котором я летал в Белом доме.

Я отворачиваюсь к большому окну справа и делаю глубокий вдох. Не помогает. В животе возникает приливная волна тошноты.

Вррр… ррр… рррр… Лопасти начинают вращаться быстрее. Придвинувшись к окну вплотную, я прижимаюсь лбом к стеклу. Лопасти крутятся с такой скоростью, что их уже не видно.

— Уэс, клянусь, там никого нет. Нам везет.

Она думает, что я смотрю на пышную лужайку и фруктовый сад, которые ведут к особняку Сантов в средиземноморском стиле. Или что я всматриваюсь в деревья, кусты и статую Возрождения, пытаясь понять, не следят ли за нами. Но когда вертолет опускает нос и отрывается от посадочной площадки, в стекле мне видно лишь собственное отражение.