Книга Прощания - [34]

– Мне то же, что и ей! – небрежно кивнула дама в мою сторону.

Получив свою порцию, она с удивлением повертела в руках маленький стаканчик и, сделав глоток не меньше чем наполовину содержимого, возмущённо воскликнула: «Это же невозможно пить! Сделайте мне нормальный кофе в большом стакане!». А затем повернулась ко мне: «Как Вы можете пить такое?! Вы знаете, что это вредно?!». Я засмеялась и попробовала изложить ей свои доводы, приведённые в начале этого повествования. Но разве станет слушать вас человек, который стопроцентно уверен, во-первых, в своей правоте, а во-вторых, что это вы виноваты в том, что она «чуть не умерла» от глотка кофе, она же не могла знать, что он такой горький.

Подходящее место

Одеваюсь в кабинете физиотерапевта и не могу найти один носок.

– Посмотри в обуви! – говорит врач.

– С чего это ему быть там! – думаю я про себя, но послушно проверяю кроссовки.

– Посмотри в своём рюкзачке! – продолжает врач.

– Ещё где?! – смеюсь я про себя, но послушно смотрю.

– Посмотри в карманах!.. – сыпет врач смешными идеями.

И тут я вспоминаю, что она открывала тумбочку, на которой, за неимением в кабинете другого места, лежала моя одежда.

– Давай глянем в тумбочке! – предлагаю я врачу.

– Что вдруг?! – громко удивляется она.

– Ты её открывала.

– Я доставала из неё перчатки.

– И могла сбросить туда мой носок.

– Зачем мне нужен в тумбочке твой носок?!

– Случайно.

– Вот! Смотри! Здесь ничего нет! – говорит она с нажимом, после ещё нескольких соответствующих вопросов и ответов, открывая ящик и застывает как загипнотизированная, широко раскрыв глаза: поверх всяческих проводков, насадок и другой мелочёвки, раскрывшись во всей своей чёрной красе, расположился вожделенный предмет нашего поиска.

– Носок! Носок! – с трудом выговаривает она, сквозь приступы смеха.

– А ты говорила… – не отстаю я, смеясь вместе с ней.

Замечание

Вечер пятницы. Солнце уже не палит прямыми лучами, но ещё не скрылось, высвечиваясь золотом из-за зарослей кариссы. Я вынесла пятнадцать двухлитровых бутылок с водой и поливаю клумбу: миниатюрное лимонное деревцо, красные жгучие перчики, неожиданно вымахавшие почти на два метра, разросшийся циперус, подсолнухи, зефирантес и ещё с десяток растений.

– Что ты делаешь?! – возмущается дама из соседнего дома, останавливаясь возле меня и удерживая на поводке маленькую собачку.

– Поливаю, – наивно отвечаю я, не врубившись в вопрос, видит же что делаю. Впрочем, здесь люди иногда так странно начинают разговор, чтобы зацепить и затянуть в беседу, что я уже перестала удивляться.

– Но сейчас же нельзя поливать! – продолжает она, делая ударение на слове «нельзя».

– Почему? – удивляюсь я, пытаясь аккуратно разогнуть разболевшуюся спину.

– Ты что не еврейка?!

– Еврейка! – всё ещё не понимая к чему она ведёт и думая о жаре, нехватке пресной воды и пересыхающем Кинерете, отвечаю я. – Это уже использованная вода, оставшаяся от умывания и мытья посуды, мы её не выливаем вон, а собираем для полива.

– Уже наступил шабат, – перебивает она моё пылкое объяснение о происхождении воды, – евреи в шабат не работают, это грех.

Я смеюсь от неожиданности, оказывается всё так просто. И тут же перехожу в атаку:

– Во-первых, твоя собака только что напугала детей.

– Так они бегали. Ты же знаешь, что собака всегда гонится за теми, кто бежит. Родители должны учить детей, что при чужой собаке нельзя бегать.

– На то они и дети, чтобы бегать, играть в мяч, скакать… Это не их родители, а ты должна научить свою собаку не обращать внимание на происходящее вокруг, без твоего приказа.

– Но как я её научу?!

– Если ты еврейка, то должна знать, что иудаизм запрещает держать собак, которые бросаются на людей или пугают их лаем. Кстати, я видела недавно ночью, как она лаяла на кого-то.

– Это она на кошку.

– Значит она ещё и кошек пугает. Это немилосердно по отношению к ним и тоже по мнению многих раввинов попадает под запрет.

– Но что же мне теперь делать, она же у нас, как член семьи, не выбрасывать же мне её на улицу.

– И это тоже категорически запрещено!

– Правда?

– Конечно правда! Тебе что муж не объяснял?

– Но откуда ты всё знаешь?

– Я – еврейка! – добиваю её последним аргументом. – И, в отличие от тебя, знаю, что шабат наступает после захода солнца с появлением первой звезды. А кроме того, я смотрела в интернете, шабат зайдёт ровно через 17 минут. Так что прости, мне надо закончить.

Женщина быстро подбирает своего «домашнего волкодава» на руки и удаляется, бормоча на ходу: «Я тебе просто сказала… Я думала ты не знаешь… Почему ты обижаешься и не хочешь со мной поговорить… Я же тебе просто сказала…»

Параллели. Уверенность и неуверенность

Когда мы начали ездить в Израиле на природу, первое, что бросилось в глаза – отношение к детям. Сабры, евреи рождённые на своей земле, стараются проводить со своими детьми, как можно больше времени. Дети редко бегают у них предоставленные самим себе, как это происходит в других семьях. Они вместе играют, мастерят, фотографируют, вместе кушают… Я ни разу не слышала, чтобы кто-то из сабров сказал своему ребёнку – ты мешаешь, или – иди поиграй сам. Возможно поэтому они так уверенны здесь в своей защищённости.