Книга пророка Амоса. Введение и комментарий - [86]

.

Мотивация священника проста, считает блж. Феодорит – боязнь лишиться выгоды, получаемой от занимаемого им высокого поста: «Вефильский жрец Амасия, убоявшись, что народ, приведенный в страх Божиими угрозами и прибегнув к покаянию, оставит служение идолам, а он утратит чрез это возможность приобресть себе выгоду, доносит на пророка царю, к истинным словам приложив ложь»[724]. Павел Юнгеров комментирует слова Амасии так: «Амасия выставляет пророка опасным человеком, возбуждавшим народное недовольство против правительства, будто доводящего царство до плена»[725].

Какова была реакция Иеровоама на этот донос? Текст не дает ответа. Поэтому непонятно – дальнейший диалог Амасии с Амосом инспирирован ли царем, или священник вступает в конфликт с пророком по собственной инициативе. Юнгеров склоняется ко второму варианту: «Может быть, по своей городости и самонадеянности Иеровоам не придал никакого значения речам какого-то пророка: что значат для него эти речи, когда он распространил Израильское царство до небывалых пределов? Как могут возмутиться против него подданные, благоговеющие пред его военными успехами и боящиеся его силы? Сбыточное ли дело, чтобы он пал от меча? Вот какие мысли появились, может быть, в голове Иеровоама, и потому он оставил без ответа вопрос Амасии»[726]. Такое понимание вполне соответствует святоотеческой экзегезе. «Царь отложил намерение убить Амоса», – говорит прп. Ефрем[727]. Обвинение, представленное Амасией, считает блж. Феодорит, «нимало не побудило Иеровоама наругаться над пророком»[728]. «Иеровоам, отнесшись с пренебрежением к донесениям Амасии, как не заслуживающим внимания, не захотел отвечать на то, о чем тот доносил ему, поэтому сам Амасия присвояет себе свойственную высшему священническому сану власть и говорит Амосу»[729]:

… провидец! пойди и удались в землю Иудину, там ешь хлеб и там пророчествуй. А в Вефиле больше не пророчествуй, ибо он святыня царя и дом царский. Амасия произносит эти слова с высоты своего авторитета. В них звучит и насмешка, и приказ, и скрытая угроза.

…провидец!.. Большинство современных экзегетов слышат в этом слове уничижительную насмешку, сарказм, издевку. Впрочем, сам термин חזה («провидец», «прозорливец») используется в Писании и в положительном смысле[730]. Например, в 4Цар 17:13 мы читаем: «Господь чрез всех пророков Своих, чрез всякого прозорливца (ЛТП) предостерегал Израиля и Иуду». Другой пример: Гад, названный в Шар 21:9 «пророком», во 2Цар 24:11 называется и пророком-прозорливцем (הנביא חזה) (ср. 2Пар 29:25). Да и пять видений самого Амоса, содержащиеся в 7–9 главах, вполне, как замечает Орацио Симиан-Йофре, «оправдывают такое наименование»[731]. Но ведь любое слово можно сказать с насмешливой интонацией. Если бы Амасия назвал Амоса «пророком», издевательства в его словах могло бы быть не меньше.

… ешь хлеб… Соджин делает допущение: «Возможно, что Амос участвовал в трапезе храма и священник прогоняет его из-за стола»[732].

LXX в этом месте отличается от ТМ: καταβίου, доживай (глагол καταβιόω означает «провожу жизнь» или «оканчиваю свою жизнь»).

…святыня царя и дом царский. По-русски можно было бы также сказать «алтарь отечества». Посути, здесь содержится упрек в отсутствии патриотизма. Что ж, Амоса, да и других библейских пророков действительно трудно заподозрить в безусловном ура-патриотизме. Земное отечество, обетованная земля Израиля – эти понятия никогда не были для них ценными сами по себе. Голый патриотизм, патриотизм без верности Закону, без преданности Завету с Богом – бессмыслен и духовно опасен. Для пророков, да и для всех духовно чутких людей Израиля, страна, данная им во владение, – вовсе не Родина-мать, как у русских, и не Vaterland, как у немцев. Если здесь и уместны какие-то метафоры, то отношения израильтян со своей землей можно уподобить, скорее, супружеским отношениям, в которых Израиль – это муж, а земля Израиля – его жена; верность Израиля Завету с Богом – условие обладания землей[733].

Как справедливо отмечает Симиан-Йофре[734], выражение святыня (точнее, святилище) царя, מקזיש״מלך режет слух и в свете Закона и всего Писания звучит весьма кощунственно. Термин מקדש употребляется в Библии почти исключительно в применении к святилищу Бога (напр., Лев. 16:33; 21:12. Пс. 20[19]:3. Иез. 43–45; 48 и др.). Исайя даже Самого Господа называет «святилищем»[735] (ЕПрр) (Ис. 8:14).

… я не пророк и не сын пророка, я был пастух и собирал сикоморы. Но Господь взял меня от овец, и сказал мне Господь: иди, пророчествуй к народу Моему, Израилю. Этот ответ Амоса на требования Амасии мы уже прокомментировали в главе «Пастух из Фекои». Дополним теперь это еще некоторыми замечаниями.

Таргум 7:14 пространней еврейского текста и имеет в конце следующее дополнение: за грехи народа Израиля я огорчаю мой дух. Карбоне и Рицци[736] объясняют добавление этой глоссы суровой практикой поста и вообще усилением в иудаизме покаянной дисциплины после разрушения Иерусалимского храма в 70 г. н. э.

Амос описывает свое призвание к пророческому служению с помощью слов взял меня от овец.