Книга попугая - [108]
«Прошло несколько дней, и девушка повела такую речь: „О ходжа, будет лучше всего, если ты продашь меня и на вырученные деньги добудешь все, что тебе надо. Так и ты избегнешь тяжкой нужды, и я снова добуду средства к существованию“.
Хозяин волей-неволей должен был согласиться на разлуку с милой и повел ее на базар. Некий юноша-хашимит, приехавший из Басры[198]посмотреть Багдад, купил ее за пятьсот динаров. Продавец, взяв деньги, раскаялся и начал горевать, а девушка, увидав безумие хозяина, обезумела еще больше него. Они старались расторгнуть сделку, но ничего нельзя было сделать. Багдадский юноша поневоле взял деньги и пошел в степь. Он боялся, что, если он придет домой и увидит, что подруги там уже нет, разольется его желчь и сгорит его сердце. Подобно безумному, лишившись сил, вошел он в мечеть. Его начало клонить ко сну, положил он кису с золотом под голову и заснул. Какой-то мошенник заметил это, вытащил у него из-под головы золото и вновь вверг его в нищету».
«Проснувшись, несчастный бедняк увидел, что киса с золотом исчезла. Став еще несчастнее, разорвал он на себе одежды, посыпал голову прахом и принялся оплакивать свою судьбу. Затем он пошел на берег Тигра и бросился в воду. Люди же подумали, что он тонет против своей воли, кто-то бросился за ним и вытащил его из воды.
Какой-то старец отвел его в уголок и сказал: „О сыночек, ты потерял деньги, утратил капитал… Но то, что ты хочешь убить себя, не особенно разумно. Ты не первый облекся в рубище бедности и испробовал чашу любви. Мужайся, быть может, твое уснувшее счастье обратится ясным днем“.
Тогда юноша немного успокоился, покорился своей судьбе и на другой день пустился в путь. Придя к реке, увидел он ладью, наполненную драгоценными товарами и ценной утварью. Он сказал матросу: „Предоставь и мне место в этой ладье“. — „В этой ладье поклажа некоего юноши-хашимита, — ответил матрос. — В такой одежде я не могу пустить тебя сюда. Но если ты во что бы то ни стало хочешь ехать, оденься в наше платье и ступай сюда. Тогда все будут думать, что ты принадлежишь к нашей команде“.
Услышав упоминание о юноше-хашимите и увидав всю роскошь и пышность убранства ладьи, юноша молвил про себя: „Не будет удивительно, если владельцем ладьи окажется тот самый покупатель, который купил мое солнце…“ Он оделся в матросское платье и сел в ладью.
Прошло некоторое время, и он увидел свою рабыню, окруженную служанками. Когда взгляд его упал на совершенство его подруги, силы его вернулись, и он начал восклицать: „О диво! Сердце мое, врата успеха отверзлись, больной нашел врача! Если ничего другого не случится, то, по крайней мере, будет хоть то, что я буду находиться в одной ладье с моей подругой!“»
Несчастному влюбленному достаточно какого-нибудь пустяка от возлюбленной, самый незначительный дар из рук подруги удовлетворяет его.
«Некоторое время спустя начала девушка плакать. „До каких же пор будешь ты плакать и тосковать, волноваться и страдать! — воскликнул юноша-хашимит. Успокойся же наконец и порадуй нас своей музыкой! Не ты первая разлучилась с другом и рассталась с приятелем — многие пили из этой чаши и под конец надевали одежду терпенья“.
Так как хашимит настаивал на своем, девушка взяла лютню и стала петь. После этого она так расплакалась, что перед слезами половины глаза могла устыдиться река, и ладья чуть не потонула. Команда ладьи смутилась и огорчилась, и веселье ее превратилось в печаль. Багдадец молвил про себя: „Надо бы что-нибудь придумать, чтобы моя возлюбленная узнала, что я жив и еду с ней в этой ладье. Быть может, представится удобный случай, и я откроюсь ей“.
Внезапно такой случай представился. Он взял ее лютню и настроил на такой лад, на который, кроме него, никто не мог настроить ее. Была ночь, прекрасная, как беззаботная грудь, и чарующая, как коса красавицы. Господин молвил: „Девушка, разве в такую ночь ты не можешь попотчевать нас музыкой и не портить нам настроение слезами и рыданиями?“
Девушка взяла лютню, но не успела она прикоснуться к ней, как зазвучал лад багдадца. „Клянусь Аллахом! — воскликнула девушка. — Эту лютню настроил мой господин! Он находится с нами на этой ладье!“ — „О если бы он был в этой ладье, — молвил юноша-хашимит, — чтобы горе твое немного утихло и мы могли бы усладиться твоей музыкой! Но только разве среди нас есть чужой? Есть здесь кто-нибудь чужой или нет?“ спросил он матросов.
Те от страха ответили отрицательно. Багдадец же молвил про себя: „Не годится, чтобы об этом перестали говорить и обо мне уже больше не упоминали“. Он возвысил голос и крикнул: „Ходжа, я тот несчастный, которого ты ищешь!“
Пришел слуга и повел его к хозяину. Когда хашимит увидел, в каком состоянии багдадец (не дай никому Аллах такой муки!), сердце его сжалось, слезы закапали у него из глаз, и он спросил: „В чем дело? Что с тобой случилось?“
