Книга победителей - [22]

– Я видел вас на сцене, в Театре сатиры, в спектакле по Эдварду Радзинскому. Вы грандиозная театральная актриса, но при этом у меня ощущение, что вы сделали все, чтобы театра в вашей жизни не было. Три года в «Современнике», потом огромная пауза, лет в 25, а потом всего пять-шесть антреприз. Почему так?

– В театре роль можно ждать годами. Знаете, так недолго и состариться.

– Но может, вы просто не прижились в театре?

– Нет, не прижилась. У меня не было своего места, все места были разобраны. А быть между небом и землей… И я ушла из «Современника» по собственному желанию.

– Неужели Олег Ефремов легко вас отпустил?

– Не с первого раза. Что-то его сдерживало. Прошли годы. Как-то 9 мая деятелей искусств пригласили на встречу в Кремль. Образовалась случайная пауза, все встали, а Ефремов остался сидеть – он был не совсем здоров. Мягко подозвал меня к себе, и я с трепетом и даже с испугом, забыв о всех своих званиях и регалиях, робко подошла к нему. И он произнес фразу, которую я никогда не забуду: «Знаешь, ты одна из самых трагических моих ошибок в жизни». У меня все внутри оборвалось. Я мгновенно перенеслась в то время, ведь со мной в театре тогда вообще не считались. Не знаю, что думали обо мне. Как хорошо, что я вырвалась!

– А мне кажется, театры должны были в очередь выстраиваться, чтобы заполучить вас в свою труппу.

– Я люблю крупный план, свет, мизансцены. Я киноактриса. А театр, когда надо говорить шепотом, а приходится кричать, чтобы в зале все услышали: «Я люблю тебя, милый!»… Да научилась я этому. Но каждый раз, снимаясь в кино, я счастлива, потому что для меня это Жизнь.

– Одна известная актриса заметила: «Лучше я буду сидеть дома и читать книжку, чем играть мам и бабушек». Вы с ней согласны?

– У нас нет ролей для возрастных актеров, у которых, кстати, можно было бы многому научиться. Мало кто оставался звездой до старости. На Западе, например, Бетт Дэвис снималась до самой смерти. А как иначе? Актер – это навсегда, если ты актер. В хорошем сценарии и в маме, и в бабушке можно сыскать такой гротеск, трагифарс.

– А кто для вас самой мог бы написать сценарий? Или вы этим не озадачиваетесь?

– Сейчас, к сожалению, все решают деньги.

– Людмила Марковна, вы как-то сказали Игорю фразу, которая ему очень понравилась, и мне, кстати, тоже: «Человек без чувства юмора – калека». Когда вы это поняли?

– В моей жизни юмор всегда был рядом. Своеобразный папин юмор окружал меня с детства – мы с мамой хохотали с утра до вечера. Он такое придумывал… У нас в семье вообще была особенная атмосфера, ничего не скрывалось, даже папины увлечения, восторженность, которую он испытывал по отношению к женщинам. Папа мог потихоньку прижать, обнять кого-то: «якая приятная женчина!» А я все видела, но папу никогда не выдавала, а то бы мама все неправильно поняла. Но кровать тряслась с утра до вечера, такая была страшная любовь… Он мне говорил: «Пойди, дочурка, поиграй у пясочек…» И я шла во двор и играла «в пясочек».

– А насколько чувство юмора помогало и помогает вам в жизни?

– Безусловно, помогало. «Если, дочурка, плюнут у спину, значить, идешь вперед». И я шла. Я как-то всегда опережала время – и в моде, и на экране. Это самая большая тайна в жизни – быть современным. Иногда встречаешься с человеком через 20 лет и понимаешь, что он задает одни и те же вопросы. Когда и где происходит эта остановка? Или вдруг талантливый в прошлом режиссер выпускает очередную картину, и думаешь: «Да не может быть, нет, это не он».

– А что вам помогает оставаться на плаву и не терять связь со временем?

– Это невозможно объяснить. Я как-то слышу время и четко понимаю, что мое, что не мое. И так было всегда. Я исчезала, когда «не мое». А потом опять что-то выбрасывало меня на свет – значит, снова «мое». Я точно знаю, например, что надену завтра. Готовых вещей, кстати, у меня почти нет.

– То есть вы все делаете на заказ?

– Да, многое придумываю, а иногда и шью сама. Летом я начала вышивать платье бисером. Уже отработано почти полтора килограмма бисера. Я представила себя в нем царицей. И оно получилось такое… современное, но при этом царское. Я просидела с ним почти все лето, но нужно еще дней 15, чтобы закончить.

– А вы уже знаете, где будете это платье «выгуливать»?

– Не знаю. Но это должно быть что-то эдакое, чтобы люди собрались понимающие и чтобы интересовались: где да откуда… А я им: «Да так, все сама. Вы знаете, все это очень просто».

– Хорошо, а в том, что касается правильного питания, вы доводите эту ситуацию, как многие, до абсурда?

– Перед интервью вот съела большую булку с маслом. Это моя любимая еда с детства. Если после обеда не выпью чаю с мягким хлебом с большим слоем масла, считайте, что не обедала.

– А как же холестерин?

– Понятия не имею. К тому же я выросла в голоде. В детстве прятала еду на черный день. Сегодня уже и не черный день, а страх там где-то глубоко сидит и иногда напоминает о себе.

– Знаю, что ваш любимый город Харьков. А появились другие любимые места на карте?

– Да. Я люблю Ленинград, то есть Петербург. Там прошла треть моей жизни, около 40 картин были сняты там. Еще Тбилиси, Киев, Рига, Одесса, Москва…