Книга памяти: Екатеринбург репрессированный 1917 — сер. 1980-х гг. Т.2 - [56]

А вот как описали это в той газетной статье: «Этот „трудовой элемент“ содержал на своем иждивении двух стариц: Хионию Беляеву, бывшую игуменью монастыря, женщину богатого купеческого помета, и Таисию Данилову — женщину княжеского помета».

На самом же деле все женщины были родом из крестьянских семей (о чем говорится в следственном деле). Однако газета безо всякого стеснения опубликовала заведомую ложь — для разжигания читательской ненависти к «классовым врагам». Досталось в статье и Уральскому политехническому институту, обвиненному в «потере бдительности»: «Группка паразитов и вредителей выловлена. Еще урок: в УПИ нечисто. Принять на работу монашек и не раскусить их в течение ряда лет, это немного слишком, тем более, что не раскусить монашек можно было лишь при особом на это желании. Странно! Подозрительно! Еще урок: выдать монашке Ивониной членский билет профсоюза работников просвещения и не отобрать его до сих пор, это не к чести союза, которому надлежит заботиться о том, чтобы в его ряды не проникал чуждый элемент. Наконец: как волка не корми, он в лес смотрит. Враг остается врагом».

В своем доме бывшие монахини устраивали молебны, на которые приглашали и горожан. Трое из них написали донос в ОГПУ. Однако причиной ареста и последующего наказания стали вовсе не религиозные обряды, а церковные ценности и предметы культа, которые женщины укрывали у себя десять лет. В описи вещей, обнаруженных при обыске в августе 1930 г., значатся, например: «Бронзовая медаль „Трехсотлетие дома Романовых“, крест нагрудный золоченый, образки желтого металла, кольца серебряные с религиозными надписями, четки черного дерева, яйцо пасхальное стеклянное». На допросе женщины не скрывали, что все эти вещи они забрали, когда уходили из монастыря. Скорее всего, они надеялись, что «новая власть пройдет» — и вещи вернутся в монастырь.

Судьба монастырских вещей, изъятых при обыске, решалась в Москве. В деле есть выписка из протокола заседания Президиума ЦИК СССР от 23 октября 1930 г. за подписью соратника Сталина — Авеля Енукидзе (который, кстати, в итоге тоже был расстрелян). В протоколе указано, что изъятые вещи следует реализовать через соответствующие госорганы, а вырученные деньги выслать в финотдел ОГПУ.

Хранение и несдача государству драгоценностей были только одним из обвинений. При обыске в доме обнаружили запасы муки и сахара, и тут же появилось второе обвинение — в том, что скупкой продуктов бывшие монахини якобы создавали товарный дефицит в городе. Женщины объясняли, что продукты закупали впрок, на черный день, видя очереди в магазины (тогда шел второй год коллективизации, крестьянские хозяйства уничтожались и жители сел и деревень массово уезжали в города). А серебряные и медные монеты женщины копили потому, что не доверяли бумажным деньгам, которые в случае кризиса могут обесцениться.

Однако их доводы и объяснения следствие не интересовали, и 8 сентября 1930 г. пять бывших монахинь Ново-Тихвинского монастыря были обвинены в следующих «преступлениях»: «Под видом моления у себя в квартире, на протяжении нескольких лет занимались контрреволюционной деятельностью, проводя антисоветскую агитацию среди отсталого населения»; «занимались систематической скупкой и выкачиванием дефицитных товаров»; «занимались сбором и выкачиванием с рынка серебряной разменной монеты и не выпускали ее в обращение». Все пятеро были приговорены к трехлетней ссылке в Казахстан. Их дальнейшая судьба неизвестна. Известно только, что они были полностью реабилитированы в 1989 г.

Личность последней настоятельницы Ново-Тихвинского женского монастыря Хионии Федоровны Беляевой сегодня мало кому известна. Дело в том, что Хиония пробыла на этом посту всего год (с 1919 по 1920 гг.), а ее судьба после 1930 г. неизвестна. В книге «Жития святых Екатеринбургской епархии» Хионии Беляевой отведено всего несколько строчек, а ее предшественнице — Магдалине Досмановой — 50 страниц. Возможно, что опубликованная нами групповая фотография членов женской монашеской общины — единственное, что осталось в память о них.

Дробина И. В. Мемориал рукотворный

Ежегодно в Троицкую родительскую субботу и 30 октября — в День памяти жертв политических репрессий — сотни горожан и гостей Екатеринбурга отправляются почтить память своих родных на Мемориал «Двенадцатый километр» на Московском тракте. Именно здесь в годы Большого террора были расстреляны более 20 тысяч человек. Но их имена так и остались бы неизвестными, а появление мемориала было бы невозможным без колоссального труда небольшого количества людей, посвятивших годы своей жизни увековечению памяти.

В конце восьмидесятых при строительстве дороги было обнаружено безымянное массовое захоронение. В 1990 г. проведена эксгумация останков для судебно-медицинской экспертизы по человеческим черепам с отверстиями от пуль. В июне 1992 г. найденные останки были перезахоронены в братскую могилу, а лесной массив общей площадью в 75 га был объявлен «мемориальной зоной». В 1993 г. проведен конкурс на лучший проект мемориала, победителями стал архитекторы А. Л. Булыгин и В. Н. Губанков. Особенностью их проекта стали плиты, на которые нужно было нанести фамилии и даты жизни наших соотечественников, расстрелянных на 12 километре.