Книга памяти: Екатеринбург репрессированный 1917 — сер. 1980-х гг. Т.2 - [4]

Парфенова Е. Г. Арестный дом (тюрьма №2) в свете краеведческих и архивных материалов

История арестного дома возникла в моей жизни совершенно неожиданно. На протяжении нескольких лет вместе с друзьями из Свято-Елизаветинского православного братства мы проводили прогулки по городу, рассказывая об истории дореволюционного Екатеринбурга. Заканчивались они прогулкой к месту бывшего ночлежного дома и ночлежной площади, которая сейчас известна как площадь Обороны. Среди найденных материалов об этом месте вдруг обнаружились данные о здании заброшенного корпуса 1-й городской больницы, который, как оказалось, когда-то был арестным домом, или тюрьмой №2. В течение двух лет удалось собрать краеведческие заметки, различные статьи и архивные материалы об этом скорбном месте и даже встретиться с потомками одного из узников — князя Александра Владимировича Голицына. Память об узниках побудила и к тому, чтобы 30 октября 2019 г. впервые в рамках Всероссийской акции «Молитва памяти»25 почтить память невинно пострадавших в этом месте, чьи имена удалось установить.

В этой небольшой статье представлена часть сведений об арестном доме и его «сидельцах», относящихся к 20-м и 30-м годам XX века, когда арестный дом стал для многих узников последним земным прибежищем, а прилегающая к нему площадь стала слыть в народе площадью скорби. Особый интерес в изучении истории этого скорбного места представляют воспоминания известного уральского краеведа Василия Некрасова, который в семилетнем возрасте стал очевидцем событий, связанных с арестным домом.

«Помню, мне шел седьмой год, мы с мамой к шести утра отправились к этой самой тюрьме, чтобы занять очередь для того, чтобы отдать передачу. Вся площадь (теперь площадь Обороны) была занята людьми, ожидающими очереди на передачу родственникам. С мамой сидели мы долго, и уже в полдень выкрикнули ее и спросили, кому она несет передачу, хотя при записи она сообщила, что передача для ее матери и сестры Хомутовых. Мама со мной подошла к окошечку проходной. Снова появился охранник, вышедший из проходной, и пригласил мать во двор тюрьмы, а мне приказал вернуться на то место, где мы сидели на полянке. Я вернулся, долго сидел, хотелось есть и пить, площадь опустела, а я сидел и ждал. Уже к вечеру снова появился охранник и, подходя ко мне, сказал, что мама долго не придет и чтобы я шел домой. Для ребенка это не ближний путь — шагать от площади 2-й тюрьмы до конца улицы Карла Либкнехта. Долго я шел, шел, еще ничего не понимая. Отец был дома — он спросил меня, почему я один. Я все рассказал и тогда разревелся — ведь, как я понял, маму арестовали […]»26.

В воспоминаниях Василия Некрасова сохранилась схема расположения основного здания арестного дома, его двора со всеми хозяйственными постройками, домами коменданта, караульного и выездного наряда. Также обозначены две липовых аллеи, одна из которых вместе с рядом расположенной кирпичной стеной сохранилась до наших дней, они являются немыми свидетелями событий тех лет, возможно и расстрелов, которые происходили в подвалах или дворе арестного дома. Эти факты требуют своего документального подтверждения.

Упоминается арестный дом и имена его узников в публикации Владимира Филатова, постоянного автора журнала «Урал»: «Чекистская репрессивная машина работала споро. Многим были приготовлены места в двух исправительных домах, двери которых открывались только в одну сторону. Один дом создали возле Ивановского кладбища, второй — в квартале улиц Декабристов — Тверитина и Обсерваторской — Кузнечной. Заместитель председателя ГубЧК, некая Штальберг, днем выносила смертные приговоры, а ночью спускалась в подвалы и приводила их в исполнение»27.

29 мая 1922 г. в городе прошли массовые аресты. Среди арестованных был Эдуард Ромуальдович Гусарский. Он умер от сыпного тифа 14 августа в доме заключенных №2.

Также им приводится интересный факт об издании арестованными студентами рукописного литературного сборника «Порыв»: «Заключенные, люди образованные и интеллигентные, ожидая своей участи, издавали рукописный литературный сборник „Порыв“ под редакцией заведующего учебно-воспитательной частью А. В. Лебедева. В нем они и почтили память умершего товарища, написав, что покойный окончил два факультета Киевского университета: медицинский и юридический; что в молодости много путешествовал по Америке, Индии, Африке, побывал почти во всех европейских странах; что на Урал приехал с Веймарном и был его ближайшим сотрудником по образованию канцелярии и лабораторий в Горном институте, потом и в Уральском университете. „Мир твоему праху работник науки“, — скорбно закончили некролог сидельцы камеры №1, возможно, завидуя покойному»28.

Василий Некрасов вспоминает, что с конца 1920-х гг. тюрьма стала женской. «В 30-е годы там содержались женщины, проходящие по политическим делам, в основном — родственницы „врагов народа“: местных и уездных купцов и промышленников, а затем — и репрессированных деятелей советской власти». Здание использовалось органами НКВД и МВД вплоть до 1953 г. После этого комплекс передали городской больнице №27