Книга памяти: Екатеринбург репрессированный 1917 — сер. 1980-х гг. Т.2 - [3]

При этом 69-летний Чемадуров с 17 (30) апреля до 24 (11) мая находился в Доме особого назначения вместе с царской семьей. Но когда его физическое состояние после перенесенной на ногах простуды ухудшилось, он был помещен в тюремную больницу, а затем в одну камеру тюрьмы №2 вместе с Татищевым и Волковым. После освобождения 25 июля отрядом Зотова заключенных Чемадуров отправился за женой в Тобольск, где и скончался через несколько месяцев.

Между 7 и 10 числами июня 1918 г. исполняющий обязанности председателя Екатеринбургской ЧК Николай Александрович Бобылев отдал устный приказ сотрудникам ЧК Г. П. Никулину и В. А. Сахарову уничтожить В. А. Долгорукова и И. Л. Татищева. Исполнители вывезли их недалеко от тюрьмы в лес, за Ивановское кладбище, расстреляли, а тела бросили, даже не пытаясь их закопать или спрятать. Вскоре тела убитых были обнаружены и похоронены в неизвестной могиле17.

Г. П. Никулин вспоминал: «Вот, я помню, что когда надо было расстреливать Долгорукова, так было задание: — „Заройте!“. А где там зарывать […] Там штык […] Лопатой не возьмешь, понимаете, — уже камни […] Никак нельзя было вырыть, понимаете, могилу. Но что делать? Раздеть, понимаете, изуродовать морду, понимаете, и бросить там. Потом позвонить в милицию, в уголовный розыск, и сообщить, что там-то и там-то труп обнаружен. — „Уберите“»18.

Последние дни тюрьмы №2 при большевиках описаны в воспоминаниях Алексея Кабанова (1890—1972), хранящихся в Государственном архиве Хабаровского края. 29 апреля 1918 г. он прибыл в Екатеринбург и в этот же день поступил на работу в Уральскую областную чрезвычайную комиссию. Участник расстрела царской семьи, в ночь на 19 июля он один находился в Ипатьевском доме. Уральская облЧК еще до расстрела эвакуировалась в Вятку. В советских учреждения города оставалось по одному человеку. «Вместо эвакуированного Начальника Дома Предварительного Заключения (так А. Кабановназывает тюрьму №2. — К. С.) — моего старшего брата Кабанова Михаила, остался мой младший брат — Кабанов Михаил […] Я позвонил Михаилу-младшему, чтобы он пришел ко мне ночевать. Он быстро пришел ко мне и рассказал, что у него (в Доме Предварительного Заключения) около двухсот заключенных, 200 винтовок, много ручных гранат, а служащие и охрана вся разбежались. Он просил моего совета; сам он решение принял такое, что в каждую камеру бросить ручную гранату и уехать. Я ему сказал, что это делать нельзя, так как его заключенные — не осужденные, а подследственные и среди них, несомненно, много невиновных. Я ему посоветовал все оружие тайно зарыть в землю и замаскировать. Камеры все открыть, уехать на фронт (раньше он был артиллерийским старшим унтер-офицером)»19.

После расстрела царской семьи, 20 июля, одним поездом вместе с семьей Юровского, в Пермь отправили и екатеринбургских узников — А. В. Гендрикову, Е. А. Шнейдер, А. А. Волкова, и находившуюся в это время в Екатеринбурге супругу Великого князя Иоанна Константиновича Елену Петаровну (Петровну) Романову (Сербскую) (1884—1962). До отъезда она находилась под арестом с 7 по 20 июля в здании УралоблЧК, в бывшей Американской гостинице (ул. Малышева, д. 41)20.

И здесь, в Перми, к расстрелам приложил руку организатор убийства царской семьи Ф. Голощекин. Он значился в числе лиц, эвакуировавшихся в Пермь, и по документам, и по воспоминаниям. В числе политических заключенных, которыми занималась облЧК, увезенных 20 июля из Екатеринбурга в Пермь, был С. Н. Смирнов (секретарь Сербской миссии в Москве, в последующем секретарь Елены Петровны). Давая показания следователю Соколову, он говорил о том, что Голощекин как «главное лицо» в сопровождении «комиссаров» дважды приходил в пермскую тюрьму для решения вопроса о последовавших расстрелах. А. В. Гендрикову и Е. А. Шнейдер в Перми расстреляли в ночь на 4 сентября 1918 г., а А. А. Волкову во время расстрела удалось бежать. Он умер во Франции в 1928 г.21.

После побега из-под расстрела в Перми А. А. Волков с трудом пробрался в Екатеринбург, уже занятый чехословаками. При этом он сразу отправился в тюрьму №2, где приветливо был встречен ее служащими и начальником тюрьмы (по-видимому, это был помощник начальника П. Шечеков. — К. С.). Они помогли ему купить одежду, накормили и отвели на прием, как вспоминал Волков, к «губернатору» Чистосердову, который сам тоже сбежал из-под расстрела (на самом деле Чистосердов в то время был помощником начальника гарнизона по гражданской части. — К. С.)22. В последующем Волков отправился в Тобольск и далее — в эмиграцию.

При отступлении в 1919 г. из Екатеринбурга колчаковской армии Шечеков, сопровождая заключенных тюрьмы №1, начальником которой стал при белых, 13 июля 1919 г. одним из последних эвакуировался в Томск вместе со своими помощниками Шурыгиным и Трубниковым23. Позже, в Сибири, Шечеков был арестован и расстрелян чекистами24.

Продолжала тюрьма №2 функционировать и при белых. История арестного дома продолжилась и после занятия города красными войсками. Причем на первых порах в ней содержались провинившиеся красноармейцы. Впрочем, это темы отдельного исследования.