Книга памяти: Екатеринбург репрессированный 1917 — сер. 1980-х гг. Т.2 - [25]
Лишь 28 дней зачли ей за примерную работу, «скостили» от «круглого» десятилетнего срока.
Много лет спустя, размышляя о том, чем можно было бы порадовать больного, старого человека, она напишет: «Лучше всего, пожалуй, молодость. Но не своя собственная. Она была слишком тяжела. Ни в коем случае не хочу такую обратно». А как часто «вздрагивает» она в письмах: я совсем перестала любить холода! Да уж, намерзлась на своем веку!
В справку об освобождении из ИТЛ (Господи, от чего ее «исправляли трудом» и почему в лагере?) стояло: «станция назначения — Кишерть». Где это? И почему?
Вернемся на 10 лет назад. В один день с Дорой Рикерт арестовали другую женщину и в другом месте. Эмму Сильберман, в Юго-Камске под Пермью. Большая, тупая и жестокая машина именно так шевельнулась в этот день, чтобы зацепить этих двоих и еще многих других. Совпадение, в котором сошлись и злой рок, и некая «везучесть». Потому что машина хотела раздавить обеих разом, а они, оказавшись рядом, спасли друг друга.
Эмма Сильберман потом говорила, что, пробыв вместе всего два часа, они почувствовали себя так, будто знакомы всю жизнь. Эмму по состоянию здоровья списали из лагеря в сорок третьем. Пять лет спустя Дора поехала к ней как домой.
Дома как такового у Эммы, конечно, не было. Он был раньше, пока не последовала длинная цепь потерь, в которой крыша над головой была далеко не главной. Расстрелян в застенках муж. Погиб на фронте сын, другой сын умер в трудармии. Хорошо, что есть дочь. Элли с отличием окончила сельхозинститут. Она зоотехник в деревне под Суксуном. Вот к ней в Морозково и приехала Эмма. А потом позвала и Дору…
Суксун — Ключи
У Элли Иоганновны Мочалиной ордена за труд и ранняя инвалидность. У нее сын, дочь, внуки. Фотокарточка рано ушедшего из жизни мужа на видном месте. Светлая память о матери и целый чемодан писем от Доры.
Каково ей тогда пришлось: недавно со студенческой скамьи, без своего угла, а тут оказались на ее плечах две неприкаянные больные женщины. Элли Иоганновна в этой ситуации не видела ничего особенного: тогда все друг другу помогали. Хозяйка дома, в котором они квартировали в Морозково, Анна Федоровна Никифорова, сколько народу от голода спасла. Дочь у нее была, Физка — трактористка. Она даже сруб продала, чтобы быть при деньгах, чтобы каждого, кто к столу прибьется, было чем накормить. И эвакуированных привечали, и местную голытьбу. Эмме с Дорой тоже старалась помочь, зазывала в гости, когда они уже не жили в Морозково.
Дора потом посылала ей посылки. Как старушка гордилась этими знаками внимания «из самой заграницы!»
Дору на работу устроили — сначала в аптеку, потом в школу, преподавать немецкий. Работала в райцентре, в Суксуне, потом переселилась в большое село Ключи. Бывший ее ученик, Геннадий Иванович Сюзев, когда мы его про Дору Николаевну спросили, засмеялся, вспомнив детство. Сказал себе, как она ему говорила:
— Плехо, Сюзев. Садитесь, коль!
С русским у нее не все было гладко. Зато вузовские преподаватели немецкого языка нередко удивлялись ученикам из Суксуна и Ключей: откуда, мол, у вас такое произношение? А вот литературу нашу она знала отменно. «Будто на ней взросла», — так говорил Сергей Николаевич Манохин, бывший учитель. С ним и его женой Анной Ефимовной Дора Николаевна дружила, забегала молока парного выпить. Заговорится, спохватится, что время ушло, — и бегом. Всегда быстрая, легкая и на ногу, и в общении.
В деревне говорят: простая. И очень ценят это качество. Как все, печку топила, колола дрова, воду носила и не жаловалась никогда. В ходатайствах о реабилитации неизменная строка: бытовые условия у меня хорошие.
Одевалась как все. Из тюремного бушлата выбралась. Новые валенки ей через районо выхлопотали. Потом она себе платье модное справила. Я эту моду помню: юбка однотонная, шерстяная, впереди поднимается выше талии мысиком, а верх должен быть в тон, но пестренький, и у ворота — брошка. Вот и Дора на коллективном учительском снимке — как раз в таком наряде. Потом из Германии приехала с короткой стрижкой, в светлом брючном костюме (брюки в деревне и девчонки еще не носили, не то что пожилые женщины), а все равно — простая! Своя.
Вскоре после войны преподавать немецкий — хлеб не самый легкий. Нарисует какой-нибудь умник мелом на табуретке свастику — и вот уже красуется она на учительской юбке. Дора в этих случаях вовсе не «заводилась». А вот внимание «чекистов» ее, конечно, допекало больше, но она и тут не подавала вида. С ними больше Элли Мочалина воевала. Вызовет ее среди ночи майор Карсканов, велит докладывать «про немку». Не дождавшись доклада, кричит, ногами топает. С тем и расстанутся. А Дора не всякий раз об этом и узнает.
Но была, конечно, у нее и собственная, ни с кем не делимая боль. Пауль.
Нижний Тагил
Вернемся к нему, Паулю Эмильевичу. Или Павлу Емельяновичу, как называли его в деревне под Тагилом. В лагере на лесоповале он познакомился с умирающим немцем. Вспомним: выполняя предсмертную просьбу друга, разыскал его жену и сына. Ее звали Надежда. Она была несчастна и красива. А рядом с ней — маленькое беззащитное существо, может быть, еще не вписанное Паулем в систему его ценностей, но бесконечно притягательное для сурового, испытанного на излом тридцатитрехлетнего человека… Кроме того, у него были основания думать, что Белочка потеряна им навсегда. А ей оставалось до выхода на свободу долгих восемь лет.
Коллективная монография в жанре книги памяти. Совмещает в себе аналитические статьи известных ученых Урала по различным аспектам истории государственного террора на материале Екатеринбурга-Свердловска, проблемам реабилитации и увековечения памяти жертв политических репрессий с очерками о судьбах репрессированных, основанными на источниках личного происхождения.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.