Книга откровений. По следам Одолень-травы - [28]

Какие же выводы я сделал для себя в процессе лечения этой троицы?

Окончательно выздоровевшим после девяти курсов был Иван Н. Второй комплекс почти ничем не отличался от первого. Вместо чины ввёл до еды настой травы буквицы, синяк заменил травой очитка пурпурного. Конечно, имелось различие между курсами, действие от заменённых трав разное, но не прерывающее главного направления. В третьем комплексе траву очитка заменил его настойкой, добавляя в настой травы хвоща полевого по чайной ложке, а на смену очитку пришёл настой травы чернобыльника с чайной ложкой настойки из этой же травы. О чернобыльнике у меня много рассказано в «Одолень-траве», где я назвал его «золушкой растительного царства». В самом деле, чернобыльник может заменить целую аптеку, излечивая десятки серьёзных болезней, начиная от зубной боли и заканчивая параличом, эпилепсией, воспалением и водянкой мозга, гонореей, сифилисом. Я не мыслю лечение рака без чернобыльника. В четвёртом комплексе вернулся к траве очитка и корням хмеля с настойкой его цветков. Менял и состав бальзама, но не новыми травами, а только соединяя настойки в разных дозировках, широко используя их арсенал. Вместо настойки травы или цветков лопуха могли появиться настойки будры или эвкалипта. В восьмом комплексе впервые появился настой травы и корней сабельника. Характеристику ему я дам позже, в более подходящий момент. Дважды менял болиголов настойкой цветущих верхушек борца высокого в самой маленькой дозе, по одной капле три раза в день, постепенно поднимаясь до пяти капель. Увеличивать их количество не было необходимости. Иван не всегда бывал аккуратным, промежутки между курсами наблюдались от двух до четырёх месяцев. Я ни разу не журил его за пропуски, ни о чём не спрашивал. Придёт он к назначенному часу, заберёт лекарства и, ни на минуту не задерживаясь, уходит. Обменивались с ним самыми короткими репликами. «Все лекарства переносишь нормально?» — спрошу я. «Да», — коротко ответит он. «Проверяешься у врача? Чувствуешь ли какие-нибудь изменения в лучшую сторону?» Он поднимет взгляд, улыбнётся не широкой, а какой-то сдержанной улыбкой, скажет: «Да. Продолжаю удивлять онкологов». И удивил. Прежде всего меня. Был обычный, будничный звонок. Я решил, что он пришёл за очередным лечебным комплексом, но не увидел у него в руках привычной походной сумки. «Как же ты лекарства понесёшь? — удивился я. — Одних бутылок сколько. Хочешь, дам пакет?» Он улыбнулся, на этот раз открыто, широко, с сияющим лицом. «Всё! Никакие пакеты, никакие лекарства не нужны, — сказал он. — Никто, даже жена, не верит, что лёгкие мои чистые, как стёклышко. Самому иногда не верится, что к жизни может вернуть простая трава, на которой с детства люблю поваляться, загорая на солнышке». Мы разговорились. Иван, оказывается, работает в группе спасателей, а до этого, когда служил в армии, его посылали воевать в Чечню. В самом пекле был. От всего взвода один в живых остался, повезло. Даже орден Мужества получил. Теперь повезло во второй раз. Но на этот раз никто орденом не наградит. Спасение от смерти — это уже сама награда, причем самая высшая. «Вот что, я запишу вас в свою бригаду, — сказал Иван и сам удивился неожиданно возникшей мысли. — Наша бригада лучшая на Урале. Только... — он замялся с выражением озабоченности на лице. — У нас больше нет ни одной ставки. Если только обратиться с просьбой к самому Шойгу...» Я успокоил его: «Если ты считаешь меня спасателем, будем работать дальше, плечом к плечу. С той лишь разницей, что каждый на своём месте. Согласен?» Иван облегчённо вздохнул: «И то верно. У нас с вами одна цель. Не о почестях мы думаем, а прежде всего о людях, об их спасении. И я от всей души благодарю вас. Будет необходимость — меня легко найдёте». На прощанье он от полноты чувств так пожал мне руку, что пальцы до вечера болели.

А с Т. сложилось иначе. С июля по декабрь он не пропустил ни одного из четырёх курсов. В первых трёх неизменными оставались болиголов, дурнишник, бальзам с незначительными изменениями дозировок — в нём преобладали настойки лопуха, хвоща, берёзовых почек, белены. В одном случае осокорь сменил на календулу, иссоп с эфедрой на аир со зверобоем. Из трав чередовались очиток с хмелем, подряд шла трава будры, а когда он пожаловался на боли в желудке, подключил траву чернобыльника с настойкой из его корней, траву буквицы. В четвёртый курс ввёл смешанный пополам с цветочным мёдом порошок из травы подорожника, собранного ночью, траву душицы и донника с настойкой корней дягиля. Полина Васильевна с радостью сообщила, что опухоль в лёгких значительно уменьшилась, до размеров лесного ореха, и Самойленко предложил окончательно добить её облучением. У меня невольно вырвалось: «Эх, не прерываться бы и провести ещё два-три курса, тогда решили бы, имеется ли необходимость в облучении».

В конце декабря Т. перешёл к онкологам, и я облегчённо вздохнул при мысли, что наконец-то прекратятся его докучливые визиты. Однако напрасными оказались мои надежды на его полное исцеление. Сами онкологи признают, что лучевая терапия редко приводит к излечению больных. Так оно и оказалось. Больной за два месяца получил тридцать «лучей» — как только он их выдержал! И если бы они принесли реальную пользу! Произошёл непредвиденный, редкостный случай. Болезнь неожиданно вспыхнула с новой силой. Вскоре после лучевой терапии «лесной орех», вопреки всем ожиданиям, не исчез, а снова начал быстро расти, достигнув размера «грецкого ореха». Я даю образное сравнение с орехами, ведь компьютерную томографию и рентгеновский снимок не дашь в словесном изображении. Расстроенные, с убитым видом, Т-вы вынуждены были вернуться ко мне с запиской от главного онколога — без неё не решились бы снова попросить лечения травами. Больничное лечение доставило мне только дополнительные хлопоты. Анализы крови не радовали: очень низкие лейкоциты, СОЭ — 67 (а было — 5,2). Ухудшились и другие показатели. Спрятав как можно дальше обиженное самолюбие, я начал продумывать дальнейший ход лечения. Разумеется, ввёл в комплекс для повышения лейкоцитов жёлтый донник, сок медуницы, семя льна, сосновый мёд с цветками сосны, настой травы хвоща полевого. Неизменными были противораковые дурнишник с копытнем, очиток и цветки хмеля, настойка ряски, вечером — чай из цветков калины с цветочным мёдом. Настойка цветов боярышника — для сердца.