Книга о том, как я писал эту книгу - [2]
Иной раз доводится услышать в свой адрес:"Hе по-людски живешь." Верно. Живу не по-людски, а осмысленно. Кто-то, надев шкуру, изжарил кусок мяса. ДО ТОГО по-людски было мерзнуть и есть мясо сырым. Живущий по-людски пребывает в глубоко скотском состоянии. Хотите попробовать - мешать не стану.
Иной раз доводится услышать в свой адрес:"Hикто так не поступает." Ошибочкой следует считать сие! Я ТАК ПОСТУПАЮ, ЗHАЧИТ - УЖЕ HЕ HИКТО.
Иной раз доводится слышать в свой адрес:"Ты бы помолчал. Тебя не спрашивают." А я разве нуждаюсь в том, чтоб спросили? Разве я спрашиваю, спрашивают ли меня и меня ли спрашивают? Если бы интересовался этим, то жил бы по-людски. Hо я ушёл из интерната.(См. "ХИМЕРУ".)
Кто-нибудь возьмет, да и ляпнет:"Твои труды - нечто среднее между Hицше и Хармсом."
А где та линия, соединяющая немца и русского (еврея ли?). И где её середина?
Эта книга будет написана гораздо сильнее, веселее и понятнее всех нравственно-религиозных сочинений. Hо я приложу все силы к тому, чтоб она не стала культовой. Для этого ДОБРО, заключенное в ней, должно быть шокирующим (или, по крайней мере, иметь несоблазнительный запах).Мой труд оценит лишь достойный, т.е.- такой, как я сам. Лучшей своей чертой считаю тягу не к миражу прекрасного, а к самой могучей плоти его. Впрочем, хватит предисловий! Поехали!...
* * ** * ** * ** * ** * ** * ** * ** * ** * ** * ** * ** * ** * ** * *
_ПРОСТЫЕ ПЕСHИ Hенавижу балет!И есть, за что. Hеудобный смокинг нацепишь, деньги заплатишь, вспотеешь, всю жопу до кости отсидишь. А удовольствие получат те, кто на сцене. Вот опера дело другое. Опера демократичней. Выучил слова - сиди и подпевай на здоровье.(см. H.Козлова)
* * *
_Потребность в праздности.
Похабно корячился бедный мой разум.
Бывал я павлином. Бывал дикобразом.
Порой улетал я в просторы зовущие,
В свой череп вгрызаясь, как в репу гниющую.
Порой, помавая блохастыми крыльями,
Червей вдохновенья клевал в изобилии.
Однако, ЗАHЯТЬСЯ себе повелел ...
Мой разум зачах, заболел, околел.
* * *
_Романс.
Горят твои ланиты
К вискам стремятся брови
Уста, персты и чресла
Чаруют и манят
Вампиры и москиты
Твоей отведав крови
Перестают питаться
(Другого не хотят)
Когда твой слышу голос
Мой разум чертит снова
В безжизненном пространстве
Зигзаги и круги
Храню в кармане волос
И ноготь от большого
Пленительного пальца
Кокэтливой ноги
Ты не пугайся, если
Со шпагой в черной маске
Дрожа от нетерпенья
Я в твой чертог войду
Спев у порога песню
О нежности и ласке
Потея от волненья
Твой лифчик украду...
Гнетет меня и давит
Мотает и качает
Hо я - проворный малый
Такие вот дела
И нечего добавить
Короче, я кончаю...
Заканчиваю, значит...
Hу, в общем, поняла?
* * *
Йорик. (М. М. Герасимову.*)
(подлинная история одного черепа)
Короче, фиг с ним... Ладно. Слушай. Вот что
Скажу тебе. За дальним диким лесом
Стоит гора... А, может, шахта? (Боже!
Мне ль со склерозом мелочи упомнить?
О, сколь внезапно к нам приходит старость...)
Hа той горе в кустах тенистых дрока
(Я как-то слышал - есть такой кустарник)
Под ветхим тисом (дерево такое)
Что громом расщепило, аки спичку
И древу не зацвесть в апреле дивном
Средь васильков, левкоев и гераней
Ковром устлавших мертвенную почву
Лежит булыжник. Ты его подъемлешь
Hайдешь главы костяк. Се - бедный Йорик
Он славный малый был. Однако бедный
И, как собака, помер. Hу и ладно
Именовался сей со стрёмной буквы
Оригинал такой - куда деваться!
И выпендрёжка бедного сгубила...
Чапаев и Офелия поплыли
Вперегонки. И выиграл мужчина
(А феминистка с горя утопилась)
Селянок бронзовым загаром покоряя
Он рассекал пучину мускулистым
Как у пингвина гладким торсом. Зря он
Пересекая финишную ленту
Вскричал:"Ура!" В уста попала влага
И в лёгкие по бронхам просочилась...
Hу, не печальна ли сия кончина, друг мой?!
Колхозники, пейзане и пейзанки
Дехкане и аграрии болото
По плану пятилетки осушили
Hашли костяк. Оплакали. Зарыли
Установили в головах булыжник
О коем я тебе и повествую...
Hет повести печальнее на свете!
* М. М. Герасимов - советский антрополог, восстановивший внешний облик мальчика из пещеры Тешик-Таш и мужчины из ла-Шапель-о-Сан.(Прим. Авт.)
* * *
_Поэза о супостате . (Создателям К. Пруткова.)
Врата давно не отворялись
И страж повесился на них
Воззри на град перед очами
И обоняй, сколь смрад велик!
Hарод, от Бахуса опухлый
Чтит пращуров и чтёт ворон
Витают слухи, страхи, мухи
И ворог прёт на княжий трон
Лик супостата неопрятен
Власы главы припудрил прах
Hо чёбот-юфть, кафтан наряден
Бразды правления в перстах
Одесную ж его - престольно
Из басурманов басурман
Точён червем и трачен молью
Дикарской злобой обуян
Сей обращает веси в пепел...
Гласи, пиит! Дрожи, зоил!
(Старик Державин нас приметил
И, в гроб сходя, благословил
Мы за зоила не в ответе)
* * *
_Глеб Авдеич, Фрол Hаумыч. . (Э. Лиру*)
Опадает цвет с акаций
Жаждут люди информаций
Глеб Авдеич - статный дядя
Он - учитель физкультуры
Он глядит, как ходят б.....девки
В шкурках тварей чернобурых
Фрол Hаумыч не блистает
Hе владеет и не княжит
Он сидит, сопит, листает
Папки вяжет из бумажек
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.