Книга о Боге - [230]

— Я родилась в деревне Саммайдэн провинции Ямато в крестьянской семье, моими родителями были Хансити Маэкава и Кину, но еще раньше, более двух тысячелетий тому назад, я была матерью Будды, госпожой Майей. Тогда я умерла молодой, и Будда много страдал из-за меня, но потом я была еще и Марией, матерью Иисуса. И Иисус и Будда — мои дети… И теперь, когда исполнились сроки и Бог-Родитель приступает к Спасению Мира, я как Мать Человечества всегда нахожусь рядом с Ним и помогаю Ему…

Услышав эти слова, я весь подобрался: мне вспомнилось вдруг, как Иисус и Будда появились в моей комнате и обстоятельно беседовали со мной.

Они говорили о том, что Бог-Родитель в 1838 году снизошел на Мики Накаяма, а через сто пятьдесят лет в заранее назначенный срок он появится в нашем дольнем мире и приступит к его. Мира, Спасению. Он появится в нашем мире и приступит к его Спасению потому, что в противном случае Человечество и вообще все живое на Земле погибнет и она превратится в мертвую планету. Именно поэтому, именно для того, чтобы помогать Богу-Родителю как подобает Матери Человечества, живосущая Родительница, Мики Накаяма, явилась в дольний мир, как и было намечено, накануне столетней годовщины со дня своей смерти и теперь, шествуя по миру, подготавливает его к появлению Бога-Родителя. Когда Бог-Родитель приступит к Спасению Мира, Иисус и Будда спустятся в Мир явлений и станут помогать Ему и матери своей, госпоже Родительнице.

И теперь, размышляя обо всем этом, я согласился с тем, что раз японка Мики Накаяма когда-то была индианкой, госпожой Майей, а потом еврейкой, Богоматерью Марией, то и я, японец, когда-то был Иоанном (может, до этого и после этого я был еще кем-то и жил в каких-то других странах), и что, когда говорят: все люди, независимо от того, в какой стране они родились, братья и сестры, ибо все они — дети Бога-Родителя, — это вполне естественно, потому что Бог многие-многие века заботится о каждом человеке, как о дитяти Своем. И согласился я с этим потому, что получил некоторое — еще далеко не полное — представление о Божьем мире (Истинном мире) и человеческом мире (Мире явлений).

Вот почему у меня возникла уверенность, что я обязательно доведу до конца работу над тремя книгами, автором которых мне пришлось стать из-за моей связи с Иоанном, причем отныне буду писать с удовольствием, чего не было раньше. И вот теперь госпожа Родительница говорит, чтобы, завершив эти три книги, я не останавливался, писал еще, сколько напишется… Это меня смущает и повергает в сомнения.

Госпожа Родительница с жаром убеждала меня полностью отстраниться от мира, вообще не выходить из дома, дабы не оседала на мне мирская пыль. Ведь, чтобы выполнить намеченное, я должен жить долго. Именно в таких условиях я создал все книги, связанные с Иоанном. Однако это стало возможным потому лишь, что, как неоднократно уже говорилось, не я был их непосредственным автором.

Но ведь если я пишу что-нибудь свое, то прежде всего выбираю тему, а для этого обращаюсь к жизни общества, к реальной действительности, они-то и подсказывают мне, о чем писать. В процессе работы я должен постоянно анализировать то, что выходит из-под моего пера, размышлять, как это соотносится с мыслями и чувствами реально существующих людей. Поэтому я никак не могу полностью абстрагироваться от мира (от общества), какая бы пыль надо мной ни нависала, как бы эта пыль ни сокращала срок моей жизни. И говорить мне: «Пиши, никуда не выходя из своего кабинета, избегай всяких соприкосновений с миром» — все равно что сказать: «Не пиши!»

Поэтому даже в те дни, когда я, как каторжный, писал «Улыбку Бога», я, изнывая от желания соприкоснуться с реальной жизнью общества, удовлетворял его единственно дозволенным мне способом, а именно по утрам и вечерам от корки до корки прочитывал три газеты. (При этом мне неоднократно делали замечания: мол, если у тебя есть время читать газеты, ты лучше трать его на то, чтобы побыстрее написать книгу.) Но газеты, сколько и как внимательно их ни читай, не дают ощущения личного участия в реальной жизни общества, к тому же в них зачастую игнорируется то, что на самом деле очень важно. Как я уже писал, мне, к примеру, не было ничего известно о том, что японские финансовые круги так озабочены еврейской проблемой, пока мне не рассказал об этом Каваиси-младший. Тогда-то я и решил не отрываться от реальности, даже если это сократит срок, моей жизни, но пришлось отложить это решение до окончания работы над третьей книгой.

Однако госпожа Родительница с любовью и нежностью стала убеждать меня поберечься.

Поскольку Бог-Родитель, желая, чтобы я написал еще много книг, готов продлить срок моей жизни, то я — при условии, что буду заниматься любимым делом и избегать общения с миром, дабы не подвергать себя воздействию пыли, — наверняка доживу до полного человеческого возраста, то есть до ста пятидесяти лет, более того, Бог-Родитель с удовольствием дарует мне и двести лет жизни. Какая же это радость для нее, госпожи Родительницы, для ее материнского сердца!.. В этих ее словах звучала такая беззаветная любовь, какой я еще не знал, хотя и прожил в этом мире уже девяносто один год. «Вот она какова, материнская любовь», — думал я, вспоминая эти ее слова, и каждый раз чувствовал себя растроганным, глаза мои увлажнялись, благодарность переполняла сердце и я готов был отступиться от своего намерения, понимая, что просто не имею права предать ее ожидания.