Книга о Боге - [17]

Бабушка, возможно, разделяла взгляды моего отца, во всяком случае, в нише своей крошечной комнаты она устроила небольшое святилище и молилась перед ним Богу, каждое утро ставя туда ритуальный столик с подношениями — рисом, солью и овощами, о Боге она всегда рассказывала мне с большой теплотой. По ее словам, Бог хоть и невидим, но находится тут же, рядом, на расстоянии вытянутой руки. Он не только охраняет каждого человека, но и постоянно дает оценку всем его поступкам, и, когда будет праздноваться тридцатилетний юбилей Тэнри, Он явится людям и, разделив их на хороших и плохих, воздаст каждому по заслугам. «До празднества осталось всего десять лет, поэтому надо набраться терпения» — так утешала и подбадривала она меня. Скорее всего, тогда приверженцы учения Тэнри верили — в дни празднования тридцатилетнего юбилея Бог явится людям в своем истинном обличье.

Когда я учился в начальной школе, началась русско-японская война, и несколько человек из нашей деревни были отправлены на фронт. И вот как-то ночью мать и жена одного такого мобилизованного тайно пришли к бабушке и попросили разрешения помолиться у ее домашнего святилища о благополучии их сына и мужа. Хотя обе раньше не упускали случая назвать учение Тэнри ересью, которой следует бояться как чумы, бабушка помолилась вместе с ними, после чего угостила их чаем, а за чаем повела разговор о великой силе Бога и постаралась как могла уверить несчастных женщин в том, что дорогой их сердцу сын и муж непременно вернется домой невредимый и увенчанный славой. Потом начали приходить матери и жены других солдат, и в конце концов в доме почти каждую ночь стали собираться все родственники мобилизованных, так что в тесной комнатушке не хватало места. Пребывающие в постоянной тревоге женщины не спешили расходиться даже после того, как молитвы за каждого из солдат в отдельности бывали завершены, поэтому приходилось угощать их чаем и сладостями, эту не такую уж и простую обязанность выполняла обычно моя молодая тетушка. Впрочем, ее больше волновало другое: она боялась, что если хоть один солдат погибнет, о нашем доме пойдет дурная молва. Однако бабушка успокаивала ее, уверяя: «Все обойдется, Бог не даст нас в обиду». Она говорила таким тоном, будто лично встречалась с Богом и заручилась Его поддержкой. Когда закончилась война, все мужчины нашей деревни вернулись целыми и невредимыми, не погиб ни один. Это тоже заставило мое детское сердце увериться в реальности существования Бога и обрести покой.

Вернувшиеся с победой, солдаты и их родные радовались, но никто не пришел к нам поблагодарить Бога. Поскольку ходили упорные слухи о том, что один унтер-офицер получил орден Золотого Коршуна, а некоторым солдатам было выплачено крупное единовременное денежное пособие, в дядиной семье поговаривали, что эти люди, наверное, боятся, как бы учение Тэнри не отняло у них деньги. Бабушка и тогда искренне их жалела: несчастные люди, говорила она, они и не подозревают о том, что Бог все видит. Впрочем, рыбацкие жены и потом частенько ночами прибегали к бабушке, особенно когда вдруг налетал западный штормовой ветер и в деревне поднимался переполох — как бы не случилось какой беды с рыбаками, вышедшими на ночной лов…

В то время дядя, выполняя указания деда, пожелавшего, чтобы я стал рыбаком, начал воспитывать меня в соответствующем духе. Даже зимой он не позволял мне надевать хаори[3], говоря: «Раз ты теперь рыбак…» Гэта[4] мне тоже покупали лишь дважды в году — на Новый год и во время праздника Бон[5], поэтому даже в школу я шел босиком, только перед самым входом, помыв ноги во рву, надевал гэта. В то время на виллу, расположенную в нашей деревне, часто наведывались члены императорского семейства, и учеников за час до их приезда или отъезда выстраивали на главной улице неподалеку от школы, при этом в переднем ряду обычно гордо стояли те, у кого были фуражки, а за ними жались те, у кого фуражек не было. Я просил бабушку купить мне фуражку, из-за чего навлек на себя гнев деда и в результате был наказан — мне прижгли пальцы моксой. Так я и пошел в начальную школу, не имея даже фуражки. Учился я прекрасно, и мне неизменно поручали представлять свой класс на церемонии окончания учебного года, но поскольку у меня не было хакама[6], мне так ни разу и не удалось выступить в этой роли. Но меня не огорчала такая нищета. Я верил бабушке, которая говорила, что Бог все видит и непременно наградит меня. Дядя и дед хотели, чтобы я стал рыбаком, но я решил про себя, что непременно поступлю в среднюю школу. И был совершенно спокоен, веря, что Бог в награду за мое прилежание поможет мне в этом.

Существовало и еще одно обстоятельство. В тот день, когда страна провожала в последний путь Хиробуми Ито[7], старый учитель, который вел в нашей школе младшие классы, положил ладонь мне на голову и ласково сказал: «Вот видишь, князь Ито в детские годы тоже был беден, но прилежно учился и стал в конце концов человеком, которого хоронят за счет государства. Ты тоже имеешь отличные способности, и пусть ты беден, ты должен поступить в среднюю школу, усердно учиться и стать человеком, приносящим пользу своей родине». Потом в деревню провели электричество, и ночи словно бы перестали существовать. Помимо изумления, я испытал еще и острую радость от того, что был теперь свободен от тягостной ежедневной обязанности чистить ламповые стекла. Именно тогда молодой учитель, бывший нашим классным руководителем, рассказал мне, что электрическую лампочку изобрел Эдисон, что это благодаря ему стало светло во всем мире и люди всегда будут ему благодарны. «Вот и ты, — сказал он мне совершенно серьезно, — должен учиться и, выучившись, порадовать мир каким-нибудь изобретением, но для этого тебе обязательно надо попасть в среднюю школу». Все это укрепляло меня в моем тайном решении непременно продолжить свое образование. Я открыл эту тайну только одному человеку — моей доброй, ласковой тетушке, я рассказал ей о своем желании, когда заканчивал шестой класс, она же только молча кивнула в ответ и — уж не знаю, как она исхитрилась это сделать, — справила мне хакама и раздобыла где-то старую фуражку. Вручая мне все это, она сказала: