Книга Натаниэля - [42]
– А, это ты. – сказал он уныло пареньку. – О мой повелитель. Какая. Честь. Чё надо?
– С днём рождения. – сказал о его повелитель. – И счастливого Рождества, Скруджи. Счастливого Рождества.
Скрудж спустил ноги с кровати и попытался нашарить тапки.
– И что случилось такого, что надо вламываться и будить меня в… – он посмотрел на висящие на гвоздике карманные часы, – в одиннадцать вечера? Я только в полдвенадцатого лёг спать!
– Тебе могло показаться, – сказал паренёк, – или уже одиннадцать утра?…
Скрудж приложил часы к уху.
– Нет, скорее ты их перевёл. – сказал он. – Между прочим, теперь мне придётся выставлять их у часовщика, а это четыре пенса и минут двадцать времени…
– Не трогал я твоих часов, дорогой, – сказал паренёк, снова закуривая, – сейчас действительно одиннадцать вечера. Целый час до Рождества. И до твоего дня рождения.
Скрудж закашлялся.
– С девяти до шести… – сказал он. – С девяти до шести, и ты это прекрасно знаешь.
– Что?… – паренёк, казалось, удивился, но ненадолго. – А. Нет, что ты. Совершенно неформальный визит. И о деле я с тобой говорить не буду. Кстати, как идёт…
– Что?
– Неважно. – сказал паренёк. – Видишь, мы не говорим о деле.
– Тогда зачем ты тут, Враг Рода Человеческого?… – проворчал Скрудж, запахивая халат и подходя к камину.
Взяв кочергу, Скрудж слегка разворошил едва тлеющие угли. Тусклое багровое сияние озарило лица двоих.
– Зови меня Натаниэль. – сказал сидящий. – И я уже сказал – я с неформальным визитом.
Скрудж уселся в кресло напротив и протёр глаза.
– Если бы ты не был Сатаной, я бы вышиб тебя…
– Знаю, – сказал Натаниэль и снова хихикнул, – но во-первых, я Сатана. И ты не станешь этого делать. – Лёгким щелчком он отправил окурок сигареты в камин и вытащил ещё одну.
– Ты мой лучший клиент, Скруджи, – сказал он весело, – и мы посовещались…
– Кто – мы?… – перебил его Скрудж.
– Неважно. – сказал Натаниэль. – Он и я. Я и Он. Какая разница?… Так вот, мы посовещались…
– Он?… – спросил Скрудж. – Ты сказал «он» или «Он»? Потому что мне послышалось, что ты сказал – Он, с прописной буквы…
– Не говори ерунду. – сказал Натаниэль. Веселья в его голосе больше не было. – Как можно говорить вслух прописные буквы? В общем, мы награждаем тебя путёвкой. Ты отправишься в путешествие.
– Ммм… Нет. – сказал Скрудж. – Я останусь тут, спасибо. Завтра с утра я отправлюсь на работу и буду продолжать трудиться. Понимаешь? Работа – труд – успех. Безделье и праздность – нищета.
– Я-то понимаю, Скруджи, – сказал Натаниэль раздражённо. Воздух между собеседниками уже был сизого цвета от дыма и Скрудж кашлял всё чаще, – я своими глазами наблюдал жизнь одного бездельника и бродяги, который жил в нищете. И Он действительно плохо кончил…
– Вот опять… – просипел Скрудж. – Опять большая буква…
– …А вот ты, милый, кажется не понимаешь. – Натаниэль протянул руку и одним пальцем поддел подбородок Скруджа. – Выбора у тебя нет. Тебе просто придётся.
– А если я буду сопротивляться и кричать? – спросил Скрудж, задирая подбородок всё выше и выше, стараясь избежать острого ногтя Натаниэля.
– Так и проведёшь всё путешествие, – сказал Натаниэль спокойно, – сопротивляясь и крича. Если, конечно, не успокоишься.
– А если я привяжу себя к постели? – спросил Скрудж.
– А, это пожалуйста. – сказал Натаниэль. Убрав руку, он снова отправил окурок в камин. – Да, ещё. Если вдруг усвоишь из своего путешествия какой-то моральный урок – ради Бога, не лезь ко мне за разъяснениями, хорошо?…
– А это будет путешествие с моральным уроком?… – спросил Скрудж, потирая подбородок. Пальцы его окрасились несколькими каплями крови.
– Надо полагать. – Натаниэль кинул в рот пластинку жвачки и подмигнул Скруджу.
– А не моральный урок насчёт девушек в травяных юбках, тропических коктейлей, солнечных пляжей?… – уточнил Скрудж.
– Нет, не думаю. – Натаниэль взял со стола оставленные Скруджем часы и постучал по ним ногтем. – Не совсем рождественская тема. Скорее что-то на тему Рождества. – Он поднял часы за цепочку, слегка покачал. – Вот посмотри, хотя бы на эти часы… Видишь, даже при тусклом свете камина видно, что они сделаны из золота… Посмотри… какой блеск… золотой… следует за тобой… Ты хочешь спать… Блеск золота заполняет твоё сознание… Ты хочешь спать и видеть сны о золоте…
Внезапно он зашипел от боли и схватился за ухо.
– Хорошо, хорошо, сны о маленьких счастливых птичках и оленях… отпусти ухо! Сейчас ты спишь… и проснёшься только тогда… когда услышишь слово… услышишь слово… ПОДЪЁМ!
Скрудж рванулся вверх, стукнулся плечом, рухнул назад в кресло и начал похрапывать.
Натаниэль, потирая ухо, вышел из спальни и побрёл вниз по лестнице.
– Совсем лишнее было… – ругался он вроде бы сам с собой, – а Ты как думал? Конечно больно… Что? А я думал, золотой… Нет, какой «сам заснул», на меня эти трюки не действуют… Ну, зевнул, так сколько я не спал-то?…
Проходя мимо кухни, он махнул рукой таившимся там голосам.
– Давайте, товарищи, – сказал он вяло, – как я вам сказал…
Он доплёлся до окна, выходящего на задний двор, уставился в него. Закурил.
Пфф. Пфф. Пфф. Кто-то жарко дышал ему в затылок.
Повернувшись, он увидел три человеческих фигуры, с ожиданием глядящие на него.
Казалось, что время остановилось, а сердца перестали биться… Родного дома больше нет. Возвращаться некуда… Что ждет их впереди? Неизвестно? Долго они будут так плутать в космосе? Выживут ли? Найдут ли пристанище? Неизвестно…
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.