Книга моего деда Коркута - [4]

перевернули дом вверх дном; курицы вернулись ⁴⁷ в курятник, корова — в хлев. Она кричит своим соседям: «Девушки, Зулейка, Зубейда, Рувейда [? ]!⁴⁸ душа-девица, душа-молодец,⁴⁹ "“Айна-Мелик, Кутлу-Мелик! ⁵⁰ "“Мне до смерти нужно было уйти; ⁵¹ как же места, где мне лежать, пришли в разрушение? Что же вы не могли хоть немного присмотреть за моим домом? право соседа — право бога». Так она говорит. Таких, хан мой, "“пусть тысячи не вырастут, ⁵² такая женщина к твоему очагу пусть не приходит.

Следующая, это та, что хуже всего, что бы ты ни сказал. Когда к ней в дом из степи придет стыдливый ⁵³ гость, муж ее дома скажет ей: «Встань, принеси хлеб, поедим, пусть и этот поест»; "“она скажет: «У тебя испеченного хлеба не осталось». Надо есть;⁵⁴ женщина говорит: «Что мне делать? В этом доме, чтоб ему обрушиться, нет муки, нет решета, верблюд с мельницы не пришел; "“что он принесет, пусть пойдет на мою скатерть».⁵⁵ Так говоря, она ударяет себя рукой по задней части, оборачивается к мужу боком, "“потом опрокидывает перед ним скатерть;⁵⁶ хотя бы ты сказал тысячу (слов), она ни одного без ответа не оставит* на слова мужа внимания не обратит. *Это — основа слез пророка Ноя; ⁵⁷ от такой также да сохранит вас бог, хан мой, такая женщина к вашему очагу пусть не приходит.

I

ПЕСНЬ¹ О БОГАЧ-ДЖАНЕ, СЫНЕ ДЕРСЕ-ХАНА 2

Хан мой! Однажды сын Кам-Гана хан Баюндур³ встал со своего места, велел поставить свой сирийский зонтик, велел поднять до небес пеструю палатку, велел разложить в тысяче мест шелковые ковры. Хан ханов, хан Баюндур, раз в год устраивал пир и угощал беков огузов. Вот он снова устроил пир, велел зарезать лучших коней-жеребцов, верблюдов и баранов; в одном месте *велел водрузить белое знамя, в одном — черное, в одном — красное.⁴ Он говорил: «У кого нет ни сына, ни дочери, того поместите у черного знамени, разложите под ними черный войлок, поставьте перед ними мясо черного барана, станет есть — пусть ест, не станет — пусть поднимется и уйдет. У кого есть сын, того поместите у белого знамени, у кого есть дочь — у красного знамени; у кого нет ни сына, ни дочери, того проклял всевышний бог, мы тоже проклинаем его, пусть так и знают». Беки огузов сошлись, стали собираться.

Был один бек, по имени Дерсе-хан, у которого не было ни сына, ни дочери.^4а В тот час, когда холодные, холодные утренние ветры повеяли, когда бородатый, *серый, голодный ⁵ жаворонок запел, *когда длиннобородая, проворная пчела зажужжала,⁶ когда бедуинские кони, увидя хозяина, заржали, когда стали различать белое от черного; в тот час, когда на крутых горах с прекрасным склоном взошло солнце, когда молодцы-беки и джигиты боролись друг с другом, — рано утром Дерсе-хан поднялся и встал со своего места, присоединил к себе своих сорок джигитов, пришел на пир Баюндур-хана. Джигиты Баюндур-хана встретили Дерсе-хана, поместили его у черного знамени, разложили под ним черный войлок, поставили перед ним мясо черного барана: «Таково повеление Баюндур-хана, хан мой», — сказали они. Дерсе-хан сказал: «В чем увидел за мной вину Баюндур-хан? или меч мой слаб, или пир мой скуден? Людей ниже меня он поместил у белого знамени, у красного знамени; в чем моя вина, что он поместил меня у черного знамени?». Они сказали: «Хан мой, сегодня вышло такое повеление от Баюндур-хана: у кого нет ни сына, ни дочери, того проклял всевышний бог, мы тоже проклинаем его». Дерсе-хан встал со своего места и говорит: «Джигиты мои, встаньте, поднимитесь с места, это горе постигло меня или по моей вине, или по вине моей жены».

Дерсе-хан пришел в свой дом, *громким голосом ⁷ говорит он своей жене — посмотрим, хан мой, что он говорит: «Приди сюда, счастье моей головы, опора моего жилища; *ростом подобная прекрасно выросшему кипарису,⁸ ты, чьи черные волосы обвиваются вокруг лодыжек, чьи соединенные брови подобны натянутому луку, чьи уста тесны для пары миндалей, чьи алые щеки подобны осенним яблокам, *моя дыня, моя. . .⁹ Знаешь ли ты, что случилось? Хан Баюндур поднялся и встал со своего места, велел водрузить в одном месте белое знамя, в одном месте красное знамя, в одном месте черное знамя; „у кого есть сын, того поместите у белого знамени, у кого есть дочь — у красного знамени, у кого нет ни сына, ни дочери — у черного знамени; разложите под ним черный войлок, поставьте перед ним мясо черного барана; станет есть — пусть ест, не станет — пусть поднимется и уйдет; у кого нет ни сына, ни дочери, того проклял всевышний бог, мы тоже проклинаем его^и,— сказал он.

«Пришли мне навстречу, поместили у черного знамени, разложили подо мной черный войлок, поставили передо мной мясо черного барана; „у кого нет ни сына, ни дочери, того проклял всевышний бог, мы тоже проклинаем, так и знай“, — сказали они. Ты ли виновна, я ли виновен в том, что всевышний бог не дает нам мальчика-сына? отчего (это)?». Так он сказал; (снова) он говорит: «Ханская дочь! встать ли мне с места, схватить ли тебя *за щеки¹⁰ и горло, бросить ли тебя под мою сильную пяту, взять ли мне в руки свой черный булатный меч, срубить ли голову с твоего тела, *познать ли мне сладость жизни,