Книга мёртвых - [95]

На границе к нам заглянули сербские военные, поострили, спросив что-то вроде «нелегальных девок нет?» – и мы покатили. Это уже была земля Боснии. Крестьяне окончательно проснулись. Они зачихали, закашляли. Стало совсем светло. Снаружи был снег. Вместо того чтобы завтракать, пить кофе из фляжек или чай, или молоко, они стали возиться в своих сумках и тюках. Парень, к которому я обращался с вопросом, привычно сложил воедино части томпсона. Рядом народ клацал калашниковыми югославского производства. При свете дня крестьяне на моих глазах стали воинами. Под нами я обнаружил ящики с оружием и боеприпасами. Только оглядев и приготовив своё оружие, они занялись фляжками и закурили, а потом начали жевать. Это побывавшие в отпуске солдаты Аркана возвращались на фронт, вот в чём было дело. Дальше шли немирные земли, и надо было приготовить оружие.

После множества приключений, на исходе вторых суток, мы въехали в каменный Книн. В Книне судьба в лице правительства разделила нас. Они покатили дальше, а я проторчал до темноты в здании правительства. Они, видимо, решали, что со мной делать. Ведь я не был простой, скромный доброволец. Мои заслуги в России были им неизвестны, но я с 1989 года печатался в газете «Борба», потом в популярном журнале «НИН» и в газете «Политика». Нужно было подумать, пускать, не пускать в Бенковац такого, как я. Кончилось тем, что два парня – по-моему, бывших мента – повезли меня в чёрной балканской ночи в Бенковац в легковом автомобиле. Вот это отставание часов в восемь от ребят Аркана и решило мою судьбу: я попал не к Аркану, а в отряд военной полиции. ВП, как все, несли войну на себе, также имели потери, но это были не «тигры» Аркана. У тех были чёрные формы и всякие там прибамбасы техники. Здесь обычный камуфляж сербской армии и раздолбанные, югославского производства «АК». Впоследствии я хотел перевестись к «тиграм» и даже поехал туда, направился к ним на позиции, но мы не добрались до перевала, машина у нас была не та, низко сидящая, и вокруг лежал глубокий снег.

Меня определили в казарму, дали крошечную комнатку на этаже для офицеров (вот тут это была действительная привилегия, обычно в такой комнатке жили двое), я получил автомат и три рожка патронов у военного коменданта, комендант размещался всего лишь в конце коридора на том же этаже, что и я. Пожилой высокий серб, не очень доброго нрава. В одной комнате он спал и принимал посетителей, среди оружия и ящиков с патронами. В другой комнате, всегда запертой, находился склад оружия. Дверь была заперта на висячий замок. Книнская Крайна была самая бедная из сербских мятежных республик, самая небольшая. Зато красоты неописуемой. В тех местах, на каменных плато в мирное время вовсю снимали спагетти-вестерны Сержио Леоне и настоящие американские вестерны. Профсоюзные расценки были самые дешёвые, а природа самая дикая и красивая. Там поблизости был монастырь Крка, а под ним катакомбная церковь, которую посещал сам апостол Павел. Это не удивительно, от этих мест через Адриатику – всего 200 километров – и Италия! Один из указателей по дороге из города Обровац указывал, сколько километров отсюда до города Риекка, он же Фиуме. Город в 1919 году захватил итальянский писатель и империалист д’Аннунцио.

Из казармы в Бенковац я отправлялся каждое утро на фронт, он был всего лишь в шести километрах, иногда меня подвозили на машине; когда того требовали обстоятельства, мы оставались на позициях. Как-то сосед комендант взял меня вечером с собой на пьянку к своему подчинённому. Вся эта история вылилась в жуткую драму. К ночи комендант стал агрессивен и буквально поверг в ужас парня, у которого мы пили. Я понял, что жена парня хорватка, и комендант мрачно и неприятно шутил по этому поводу, потом шутки переросли в угрозы. Женщина убежала в слезах, а бледный парень, по-моему, был готов застрелить коменданта, если бы не охрана. Солдаты рассказали, что подобные развлечения коменданта – достаточно обычное для него занятие. Хорваты в 1991-м вырезали всю его семью, вот он и не спит, и ездит с охраной по ночному городу, дикий и опасный.

Но это уже не об Аркане, это о пропахшей дымом, полной овец и виноградников, ныне исчезнувшей Сербской Республике Книнской Крайне. В 1995-м она была сметена хорватским воинством. Мамка Сербия за неё не вступилась.

Куда делись все эти люди? Где комендант? Где солдаты, с которыми я вместе служил? Где Светозар Милич? Где солдат Йокич? Что стало с полковниками Шкоричем и Княжевичем? Где капитан Драган, храбрый сербский Рембо? Где 350 тысяч сербов, населявших эту страшную и прекрасную страну? Мертвы или убежали. Постепенно меня стали выживать оттуда. Я чувствовал. В начале мая я поехал обратно. В Книне была ещё более запутанная обстановка. Оттуда никто не ехал, и туда никто не приезжал. Дороги через Герцеговину были опасны ещё более обычного. Я взял интервью у президента Джукича, снял его на фото своей мыльницей (он в камуфляже и с «Коброй-Магнум» в кабинете), и за это меня подсадили в автомобиль к японскому корреспонденту, с шофёром и переводчиком. Японец возвращался в Белград. Обратное путешествие через Герцеговину и Боснию по коридору заслуживает отдельной книги. Я не хотел бросать свой подарочный пистолет и упорно вёз его на дне сумки, хотя у каждого разноплемённого пункта первый вопрос, заданный часовым, был (дула их автоматов нацелены в машину): «Оружие везёте?» Я упорно отвечал «нет», а японец не знал, что я везу пистолет фабрики «Червона Звезда». В одном месте (было уже всего километров 50 до границы с Сербией) мы заблудились, проехали через сербскую позицию (я сказал шофёру: «Это передовая, куда ты прёшь?») и ехали прямиком на амбразуры хорватов. Оттуда по нам резанули пулеметной очередью только тогда, когда мы повернули, свистя тормозами. Переводчик, сидевший рядом со мной, был ранен в плечо. На мне – ни царапины. Сербские солдаты смеялись: «Ехали прямо к хорватам на кофе. Здесь самые злоебучие хорваты в районе. Они бы вас встретили!»