Книга мертвых - [158]

Они сидели, потягивая вино и переговариваясь вполголоса. На женщине были поношенные холщовые брюки и старая рабочая рубашка, резко контрастировавшие с ее тонким благородным лицом и рассыпавшимися по спине блестящими темно-рыжими волосами. Насколько неформальной казалась одежда женщины, настолько строго был одет мужчина – в черный итальянский костюм, накрахмаленную белую сорочку с галстуком, узел на котором, правда, был слегка ослаблен.

Эти двое смотрели на третьего члена их маленькой компании – красивую молодую женщину в бледно-желтом платье, с задумчивым видом прогуливавшуюся по оливковой роще возле виноградника. Время от времени она останавливалась, срывала цветок, вертела его в руках и рассеянно бросала на землю лепесток за лепестком.

– Кажется, я наконец все поняла, – произнесла женщина, сидевшая на террасе. – Но вот одну вещь вы мне не объяснили: как вам удалось избавиться от электронного браслета и не поднять тревогу?

Мужчина небрежно махнул рукой:

– Это детские игры. Внутри пластикового браслета имеется проволока, по которой проходит ток. Предполагается, что браслет невозможно снять, не разрезав проволоку. В этом случае происходит короткое замыкание и включается сигнал тревоги.

– И как же вам удалось этого избежать?

– Я расцарапал пластик в двух местах, обнажив проволоку, потом прикрепил к этим участкам концы проволочной петли, сделал разрез между ними и снял браслет. Элементарно, моя дорогая Виола.

– Какой вы хитрец! А где же вы раздобыли проволоку?

– Сделал из оберток от жевательной резинки. К несчастью, я был вынужден тщательно разжевать жвачку, поскольку мне нужно было закрепить концы петли.

– А жвачка? Где вы взяли ее?

– У моего знакомого из соседней камеры. Очень талантливый молодой человек. Он открыл мне целый новый мир – мир ритма и ударных инструментов. Он подарил мне одну драгоценную упаковку жевательной резинки из своих запасов в обмен на небольшую услугу.

– Какую же?

– Я должен был его слушать.

Женщина улыбнулась:

– За все приходится платить.

– Вероятно, вы правы.

– Раз уж мы заговорили о тюрьме… Не могу передать вам, как я была счастлива получить вашу телеграмму. Я уже боялась, что вас не выпустят из страны.

– В чемодане Диогена нашлось достаточно улик, чтобы снять с меня все обвинения в убийствах; в результате осталось лишь три более-менее серьезных преступления: кража «Сердца Люцифера», похищение специалиста по драгоценным камням по фамилии Каплан и побег из тюрьмы. К счастью, ни музей, ни Каплан не стали настаивать на обвинении, а что касается тюрьмы, то ее начальство было лишь радо поскорее забыть о том, что их система безопасности оказалась уязвимой. Поэтому я здесь. – Он замолчал и сделал глоток вина. – А теперь позвольте и мне задать вопрос. Как вышло, что вы не узнали в Мензисе моего брата? Вам ведь уже приходилось видеть его в маскараде.

– Я и сама думала об этом. Да, мне приходилось видеть его в образе двух разных людей. Но ни один из них не был Мензисом.

Повисло молчание. Виола перевела взгляд на молодую женщину в оливковой роще.

– Какая необычная девушка.

– Да, – ответил мужчина. – И даже более необычная, чем вы думаете.

Они молча смотрели на молодую женщину, словно призрак, бродившую между деревьями.

– Как получилось, что вы стали ее опекуном?

– Это очень длинная и запутанная история. Когда-нибудь я вам обязательно ее расскажу. Обещаю.

Женщина улыбнулась и поднесла бокал к губам. Они снова замолчали.

– Что вы скажете о вине нового урожая? – через некоторое время спросила женщина. – Я достала его из погреба специально к вашему приезду.

– Оно такое же восхитительное, как и старое. Насколько я понимаю, оно с ваших собственных виноградников?

– Да. Я сама собирала виноград и даже сама его давила – своими собственными ногами.

– Даже не знаю, чувствовать ли мне себя польщенным или прийти в ужас. – Он взял колбаску и разрезал ее на четыре части. – Надеюсь, для этого вам не пришлось собственноручно подстрелить кабана?

Виола улыбнулась:

– Нет, где-то же я должна была остановиться. – Она посмотрела на него, и ее лицо стало серьезным. – Алоиз, вы делаете героические усилия, чтобы меня развеселить.

– Но, как видно, мне это не слишком удается, раз вы заметили только усилия. Что ж, очень жаль.

– Вы чем-то обеспокоены. И плохо выглядите. Дела у вас идут не очень хорошо, или я ошибаюсь?

Поколебавшись секунду, он медленно кивнул.

– Жаль, что я ничем не могу вам помочь.

– Виола, одна ваша компания оказывает на меня тонизирующее воздействие.

Она улыбнулась, и ее взгляд вновь вернулся к молодой женщине.

– Как странно, что убийство – а ведь это было именно убийство, не правда ли? – подействовало на нее так умиротворяюще.

– Да. Но несмотря на это, мне иногда кажется, что она навсегда останется ущербной. – Он помолчал. – Теперь я понимаю, что было неправильно держать ее в четырех стенах в Нью-Йорке. Она должна была увидеть мир. Ведь Диоген сыграл как раз на этом ее желании. Я допустил ошибку и сделал ее уязвимой перед ним. И теперь меня до конца жизни будут преследовать раскаяние и чувство вины.

– Вы говорили с ней об этом? Я имею в виду, о ваших чувствах? Это может помочь вам обоим.