Книга мёртвых-3. Кладбища - [37]

В тот день весь мир ожидал, что объявят о создании параллельного правительства, потому поток автомобилей журналистов, спешащих в Вороново, растянулся на несколько километров. Я как почетный гость, по-видимому, я был почетным, ехал в автобусе с депутатами. Если верно помню, по пути меня несколько раз пытались выставить из автобуса доморощенные охранники, присвоившие себе эти функции, мне кажется, самовольно, но за меня всякий раз вступался кто-то. Альберт Михайлович Макашов однажды или дважды. Мы еще в гостинице «Москва» предшествующей ночью познакомились и поговорили. Макашов сообщил мне, что, будучи командующим Закавказского военного округа, читал по утрам мои статьи в «Советской России», ему выкладывал их на рабочий стол адъютант. Помню, что я очень гордился в те дни вниманием Макашова и повторял про себя стихи Гумилева-старшего: «Человек, застреливший императорского посла среди толпы народа, подошел ко мне пожать руку, поблагодарить за мои стихи».

Альберт Михайлович, генерал с темным лицом и кривым носом, был одновременно и больше, и меньше Якова Блюмкина. Больше, потому что в тот день, 17 марта 1992 года, его намеревались избрать диктатором России. Меньше, потому что исторической этой роли ему сыграть не было суждено и императорского посла он не убил.

На исторической сцене они все вели себя несколько скованно. Ну, выключили свет в ДК Вороново, но и чего было пугаться?! Уже через год с небольшим они будут стрелять из танков по другому Верховному Совету, уже Российской Федерации, а тут свет выключили!

Однако свет всех напугал. К тому же отключился и, соответственно, звук, и ораторы на сцене занервничали, заволновались. Тележурналисты включили свой свет, независимый, их камеры работали на аккумуляторах, темно не было, появились и свечи, однако после отключения света все у них там пошло наперекосяк. Мы, радикалы, мы, непримиримые, я уже упомянул Анпилова, мало кому известного сейчас журналиста Володю Литова и еще несколько фигур, бегали по залу хаотично, стараясь выловить, кто кого мог, кто Алксниса, кто Умалатову, и успеть сказать ему: «Не сдавайтесь, держитесь, не пугайтесь, параллельное правительство!»

— Не получается, Эдуард, не получается. — Алкснис был сердит и растерян.

Илюхин выглядел печальным.

Возможно, и я выглядел печальным.

Объявили всего-навсего о создании постоянного Президиума съезда Верховного Совета СССР во главе с женщиной, Сажи Умалатовой, чеченкой, бывшей работницей завода «Красный молот» в Грозном. В зале поднялся шум. Выбежал Анпилов и что-то кричал в безголосый микрофон. Иностранные корреспонденты, не совсем представляя, кто я такой, на основании только факта, что я говорю по-английски и по-французски, просили разъяснить их недоумения.

Я сказал просто:

— They are scared, — они испугались. Мне было стыдно и печально. Наша революция срывалась.

— Есть еще шанс. На митинге на Манежной в 16 часов договорено выкрикнуть Альберта Михайловича военным диктатором России, — сказал мне, приблизившись, Илюхин.

При этом у него был неубедительный вид.

На Манежной на двух грузовиках спиной к гостинице «Москва» уже шел митинг, пока мы ехали обратно после неудачи. Позади грузовиков в кожаном пальто нервно расхаживал генерал Макашов. Мало кто знает, однако Макашов, как и Умалатова, — отпрыск маленького пассионарного чеченского народа, приходится двоюродным или троюродным братом Казбеку Макашеву. Макашов попал в детский дом как беспризорник и далее окончил все соответствующие военные учебные заведения.

Через год с лишним я опять их всех увижу, но уже в здании Верховного Совета России, в сентябре 1993-го. Альберт Михайлович придет в кабинет Ачалова поздно ночью в два часа в том же кожаном пальто генерала, а Илюхин будет стоять и долго разговаривать со мной в коридоре возле кабинета в старом черном плаще, губы обветрены, в углу рта — лихорадка.

Две неудачные попытки восстания укротили патриотов надолго. И если первое, 1992 года, окончилось практически бескровно, то попытка номер два стоила патриотам куда дороже. В здании Верховного Совета погибли 173 человека.

После событий 93-го Виктор Илюхин, прокурор, советник юстиции 2-го ранга, то есть генерал, понятным образом примкнул к Коммунистической партии Российской Федерации, эта партия и организовывалась как партия бывшей советской номенклатуры. КПРФ вначале было не допустили до выборов 1993 года, до выборов на крови, так как еще не высохла кровь патриотов, а затем Ельцин, видимо, по совету американцев, допустил КПРФ до выборов. Ну, они и взяли хорошую часть депутатских мест. После них вторым депутатским блоком стала Либерально-демократическая партия. То есть третьи лица собрали электоральный урожай — приязнь народную, после кровавого восстания, в котором ЛДПР, в частности, вообще никак не участвовала, а КПРФ, лидеры КПРФ только произносили речи. Я затрудняюсь сказать, погиб ли у них кто-нибудь в восстании 1993 года.

Илюхин в последующие годы возглавлял и был заместителем во всяких комитетах Госдумы, и по безопасности, и других. Поскольку бывший прокурор, он принял участие и лично инициировал многие правоохраняющие законы, усложняющие жизнь граждан. Об этом как-то рассказал мне запальчивый Алексей Митрофанов, умный монстрик, бывшее второе лицо в партии ЛДПР, мой старинный знакомый еще с 1992-го, ныне скрывающийся от правосудия.