Книга мечей - [3]

Лебединая песня меча уже спета, и нам заявляют, что «сталь перестала быть джентльменом» [2]. Это не так! Ни в коем случае не так! Это узкий и предубежденный взгляд, и Англия, несмотря на то что она — мать народов, современный Рим, по отношению ко всему миру — лишь частичка. Англичане, так же как немцы и скандинавы, весьма неохотно приняли образ действий фехтовальщика, как такового, — то есть сражающегося именно рапирой, острием ее; это достаточно узкое и специализированное оружие защиты и нападения, присущее Южной Европе — Испании, Италии и Франции. Даже если взять время расцвета меча, трудно найти клинок, на котором стояло бы клеймо английского производителя, и английские надписи на нем, как правило, датируются самое раннее XVIII столетием. Причина тому очевидна. Северяне рубили большими мечами, топорами и саблями, потому что это оружие как нельзя лучше соответствовало их могучему сложению, весу и силе. Но это — грубое использование оружия. В Англии фехтование — это экзотика, и всегда было ею. Здесь фехтование — удел немногих и, встречаясь редко, считается явлением чужеродным.

Но вот в Европе, на континенте, ситуация совсем другая. Наверное, никто и никогда не изучал меч с таким жаром, с каким это сейчас делается наследниками латинян — французами и итальянцами. Никогда еще не было между школами столь разработанных различий, как в интеллектуальной, так и в моральной подготовке. Почти повсеместным стало использование рапиры, как притуплённой, так и непритупленной. Недавно (в сентябре 1882 года) десять журналистов одной парижской газеты предложили сотрудникам издания-соперника дуэль в лучших традициях своих предков. Даже слабый пол во Франции и Италии стал искусен в фехтовании; и женщины сейчас есть и среди самых успешных учеников salles d'armes [3]. Взять хотя бы несчастную мадемуазель Фейгин из Французского театра, хорошо известную своей искусностью в «кварте и терции и отвлекающих маневрах».

В поисках причин столь широкой увлеченности далеко ходить не надо. Перед лицом точного оружия меч как средство защиты и нападения может полностью выйти из употребления. Он больше не будет ни общепринятым оружием, ни представителем идеи. Он потеряет свое высокое положение наставника великих и благородных. Однако работы ему осталось, и еще останется. Бывший Царь оружия ныне предстает как главный инструктор боевого искусства. Как математика является основой всех точных наук, так же и фехтование учит солдата обращению с любым другим оружием. Это хорошо знают в континентальных армиях, где у каждого полка есть свой фехтовальный зал.

Опять же, человек мыслящий не может не знать о присущей мечу способности стимулировать физические качества. «Недостаточно утруждать только душу, необходимо утруждать также и мышцы», — пишет Монтень, отмечая при этом, что фехтование — единственный вид упражнений, где «упражняется дух». Являющийся лучшей из гимнастик, этот вид физической деятельности учит человека быть воином. Фехтование делает человека сильнее, активнее, проворнее и быстрее в движениях. Ученые подсчитали, что за час интенсивных занятий фехтованием человек с потом и выдыхаемым воздухом теряет до сорока унций веса. Фехтование — непревзойденное средство тренировки координации движений, глазомера, оценки собственных возможностей и, в конце концов, подготовки к реальному бою. Для успеха в фехтовании требуется уверенность духа, которая становится для фехтовальщика привычным состоянием; нельзя не предложить эту фантастическую, приносящую небывалые плоды дисциплину для преподавания в школах.

Теперь же, по мере того как вместе с обычаями прошлого века меч теряет славу разрушителя, нельзя не заметить, что характер народов при этом меняется, и не в лучшую сторону. Как только во Франции перестали носить шпаги, так французы стали заявлять о своих согражданах, что «самый галантный в Европе народ вдруг стал самым грубым». То учтивое обхождение англичан, которое так очаровывало в англичанах начала XIX века пылкого и требовательного Алфиери, сохранили ныне лишь немногие. Да, действительно, бретеров, профессиональных дуэлянтов, больше нет. Но учтивость и пунктуальность, вежливость в отношениях между людьми и галантное служение женщине (frauencultus) — суть рыцарского духа — по большей части остались при этом за бортом. Последнее, похоже, сохранили лишь в Европе наиболее культурные классы, а широкие массы — только в Соединенных Штатах, где мы видим любопытный оазис рыцарства, сохраняемый с помощью не меча, но револьвера. В Англии запрещены дуэли, и ничего не предложено взамен: мы устранили следствие вместо причины.

Все вышенаписанное доказывает, что книга, которую вы держите в руках, — не «ложка после обеда», что в том героическом оружии, которое я избрал ее героем, и сейчас есть жизненная сила. Подробности всех этих общих утверждений будут изложены на последующих страницах. Теперь следует, наверное, представить читателям эту книгу.

В 70-х годах я с легким сердцем взялся за «Книгу меча», предполагая закончить ее за несколько месяцев. В результате у меня ушло на нее столько же лет. Необходимо оказалось не только исследовать источники и размышлять над ними, но и попутешествовать по свету, изучая положение вещей самостоятельно. Для написания монографии по мечу и исследования литературы о нем пришлось посетить все крупные арсеналы Европейского континента и совершить в 1875–1876 годах поездку в Индию. За короткий срок в несколько месяцев удалось показать только то, что записями об истории меча являются все исторические хроники мира. За долгий срок в несколько лет я убедился, что полностью охватить эту тему невозможно, надо каким-то образом себя ограничить.