Книга Кораблей. Чародеи - [18]

— Хорошо, хорошо, пан Мидес, я наслышан о вашей репутации сильного мага и надеюсь, что вы держите данное слово.

— Без сомнения, — сухо кивнул некромант и смахнул с рукава невидимую пылинку.

— Послушайте, господа, — Флора решительно взяла в руки серебряный кубок, — я хочу сказать, что верю вам обоим. Вам, Салзар, — она повернулась к волшебнику, — вашим умениям и благородству. И вам, Джон, — девушка с улыбкой отсалютовала кубком Троварду, — вашей отваге, смелости и чести. Поэтому я хочу выпить за успех нашего предприятия и, надеюсь, за рождение новой и крепкой дружбы.

— Графиня, вы очаровательны, — Тровард улыбнулся, и лицо его разгладилось, став на мгновение моложе на пару-тройку лет. Салзар сразу же задался про себя вопросом о семейном положении графского компаньона и том месте, которое занимает сей достопочтенный господин в матримониальных планах Юлиуша Бенедикта Олла.

— За вас, графиня, — не остался в долгу некромант, немного ревниво отметив улыбку, коей девушка наградила Джона, и тоже поднял кубок: — За вашу красоту, ум и чистое сердце.

Они пригубили кислое, чуть отдающее горечью вино, и Мидес с легкой печалью вспомнил терпкий вкус осеннего меда, который еще несколько лет назад можно было свободно достать в любой мало-мальски пристойной корчме. До того, как Орден стал преследовать пришлых и наложил запрет на торговлю элвилинским напитком.

— Скажите, Салзар, — Флора отставила кубок и потянулась за кистью темного винограда, украшающей большое блюдо с фруктами, — вы, помнится, говорили, что для успеха вашего дела необходимы пять человек. Но, считая сидящих за этим столом и вашего слугу, набирается только четверо.

— Не волнуйтесь, сударыня, — Мидес наклонил голову набок, неуловимо напомнив девушке огромного ворона, внимательно разглядывающего свою добычу, — четверо — это уже распрекрасно, возможно, мы справимся. Однако я не теряю надежды найти пятого. На месте проведения ритуала.

— Полагаю, для этого вы не собираетесь никого… мм… поднимать? — поинтересовался Тровард, и рука его с куском ароматного пирога с вишней застыла на полпути ко рту.

Волшебник расхохотался, чуть не выронив из рук кубок:

— Что вы, сэр Джон, я не собираюсь тратить свои силы и переводить драгоценные зелья по такому зряшному поводу. И потом, зачем мне лишние разбирательства с родственниками покойного? Ведь вполне может статься, что нам удастся упросить еще кого-нибудь нам помочь.

— Ага, — неопределенно буркнул Тровард себе под нос, — на погосте. Ночью. Ну-ну…

— Скажите мне лучше вот что, — некромант, отсмеявшись, повернулся к безмятежно клюющей виноград Флоре, — когда закрывают городские ворота? Дело близится к вечеру, и мне не хотелось бы привлекать излишнее внимание, устраивая ночные скандалы у подножия караульной башни.

— После заката, разумеется, — девушка покосилась в окно на алеющее небо, — а вы ведь правы, пан Мидес, нам нужно отправляться как можно скорее. К тому же мне бы не хотелось одной из последних покидать город. Хотя, — она обеспокоено посмотрела на Троварда, — нас с сэром Джоном в любом случае заприметят, в Мерриане мы фигуры заметные…

— Не беспокойтесь, панна, — дядюшкин компаньон вытер руки белоснежным платком с изящной вышивкой белым же шелком, — сей момент я продумал. Мы можем обмолвиться на воротах, что вынуждены срочно сопровождать вас в мой замок для подписания некоего договора. В конце концов, все в курсе наших совместных предприятий с графом Юлиушем, и я не думаю, что стражники будут долго размышлять по поводу нашего внезапного отъезда.

— Тогда, — кивнула Флора, — встречаемся через полчаса во дворе. Я прикажу седлать лошадей. Проедем через главные ворота, а дальше по дороге сделаем крюк к кладбищу.

Мидес согласно кивнул, поднялся и, молча поклонившись, вышел из столовой.

Когда четверка всадников подъехала к меррианскому погосту, солнце уже опустилось к горизонту, и длинные лиловые тени тянулись по земле, а под старыми липами, буйно разросшимися вдоль кладбищенской стены, уже вступила в свои права ночная, почти чернильная, темень. Последние посетители покинули кладбище, торопясь в город до закрытия ворот, и только сторож-заика возмущенно гукал на болтавшихся возле самого входа босоногих мальчишек в драной одежонке. Мальчиков было двое, одному, конопатому и худущему, на вид можно было дать примерно двенадцать, второй, большеглазый и крупноголовый, был помладше лет на пять. Мальчишки, раскрыв рты, уставились на подъехавших конников, и Тровард, помогая спешиться Флоре, оглядел их внимательно.

— Эй, подите-ка сюда, — позвал рыцарь и махнул рукой для пущей убедительности.

Младший мальчонка втянул в себя показавшуюся в уголке рта слюнку и остался стоять, как вкопанный. Старший же осторожно приблизился и, кланяясь, спросил хриплым, простуженным голосом:

— Что угодно господам?

— Видишь это? — Тровард извлек из кошеля серебряную монету и выразительно покрутил ею в воздухе. В глазах мальчика мелькнул огонек заинтересованности, и он истово кивнул.

— Получишь одну сейчас и еще столько же, если согласишься постеречь лошадей. И не вздумай чего учинить, наших коней в городе прекрасно знают, а Орден, говорят, намедни принял решение за воровство отрубать не токмо кисть, а руку по самый локоть.