Книга И. Са - [52]
Штаны спустившиеся до половины жопы, давно не мытые волосы — типа тех, что у белых растут исключительно на интимных местах и безграмотная речь с блатным акцентом. Английский язык стал международным потому что люди договорились придерживаться определенного стандарта.
Джанго сход начал дойобывать мой организм с расшатанными в гараже нервами — давай, говорит, в шахматы станем играть. Некоторым людям мерещиться, что меня посадили в тюрьму единственно чтоб скрасить их досуг. О том, что предположение ошибочно я и объяснил указанному Джанго — мягко, раза три сказал с нотками последователя Ганди в голосе — в шахматы я не играю, спасибо.
Джанго слово «нет» понимать отказывался наотрез. Тогда я сказал уже несколько грубее, что хороших шахматистов в тюрьме нет совсем — их практически невозможно поймать. Джанго сначала засмеялся над шуткой, потом понял, насупился, но главное — отъебался от меня. На время.
В тот день меня не выпустили. Звонить домой не стал, зная что точная информация лишит сна и покоя. Не вышел я и на следующий день. Настроение было соответственное. Джанго — рослый крепкий мужик жаловался на все как беременная баба — еда не то, матрас жесткий, просчет слишком часто, церковь фальшива, баскетбольный корт — вообще гавно. Негодяю грозило дней семь максимум, но стонал он будто не уйдет из зала суда, а схлопочет пожизняк. Ментов он тоже заебал своим блатным акцентом типа того, что в Набережных Челнах пользовали. Недолюбливаю я неграмотных и ложно-приблатненых.
Джанго постоянно доебывал мента по фамилии Бериган. Беригану от силы было лет двадцать и было заметно, что Джанго вселяет в него ужас. Бериган — простой белый деревенский парнишка не всегда понимал, что говорит Джанго — настолько поганый у того был акцент. Он невольно краснел в такие моменты и боялся переспросить — не обидеть негра из политкорректности.
— Гляньте на этого ментёныша — пел Джанго — Ребенок совсем! У него только одна рация. Вот в окружной — негр произносил это с гордой тоской, как потерявший родину эмигрант — В окружной *** так погуляешь — там у мента и дубинка, и наручники, и черемуха и шокер, а тут — гля — только рация!
«Рация потому что вас, пидоров, тут мало — прыскать газом не на кого» — пил кофе на эстакаде второго этажа я. Обход делать положенно раз в час — дойти до конца отсека и нажать кнопку на стене — регистрируя для начальства факт обхода. Чтобы нажать кнопку, в ее середину вертухаи вставляют маленький ключик.
Джанго преградил Берегану дорогу и стал орать типичным негритянским фальцетом что больше терпеть такого отношения не намерен. Он требует чтобы ленивый отморозок Бериган немедленно позвонил судье. Джанго — американец, а не какой-то вонючий мигрант. Джанго не потерпит чтоб к нему так относились. Вонючих мигрантов в отсеке было трое — четник Илья, Грут и я.
Я будто ждал этого момента — как по-заказу. Мозг услужливо напомнил лекцию Элизабет: «Если огребёте звиздюлей от американского гражданина — автоматом получите визу».
Другая часть мозга так же услужливо подсчитала, сколько времени Джанго понадобиться, чтобы подняться от входа в отсек на эстакаду к моей камере, которую я уже превратил в шамбр ляртист — уютную мастерскую художника. Плесну ему в рожу теплым кофе, словлю пару ударов в рыло и тогда у Джанго появляться настоящие основания жаловаться на судьбу. Я откашлялся и начал орать сверху — отводя душу за все нервотрёпки последних месяцев:
— Эй Джанго! — он встрепенулся хотя его звали не Джанго, а Дешон. — Джанго! Никого тут не йобет, слышишь, гандон американский — когда у тебя суд, понял, да? Тут у всех своя печалька, ***ндрон черномазый. Имел я и тебя и твоего судью, и Мартин Лютер Кинга и фифти цента и доктора Дре и малколма Экс и даже раннего Майкла Джексона.
Услышав про Майкла Джексона, Джанго рванулся как лось пораженный отравленной стрелой. Не смотря на его гренадерски формат — двухметровый рост, длинные ручищи примата — как лопасти ветряка — взлетел на второй этаж он довольно быстро.
Я аккуратно снял очки и спрятал под матрас. Встал у входа в хату, ожидая вихрем летящего ко мне Джанго. Пусть врежет пару раз на камеру — чтобы видно было что начал он, а микрофоны в уголовных отсеках почти не включают. Потом кофе в морду, присели и серию по яйцам — выгодная тактика с моим ростом. Короткая дистанция сделает его руки лопасти совершенно бесполезными. Попаду пару раз в него вложив всю злость на Америку — хорошее настроение обеспечено на целый день.
Большинство негров замечательные атлеты. Джанго обогнал рассчитанное мной время и расстояние подлета уже не казалось таким длинным. Все дело испортил чертов Бериган. С необычайной ловкостью и профессиональной сноровкой, он обошел негра у самого финиша, втолкнул меня в камеру своим узким плечиком и гаркнул в рацию код.
В следующую секунду дверь моей камеры шумно захлопнулась перед моим носом и я увидел пару фоток из журнала Тайм — которые были видны только когда камера закрыта и мою надпись «Илтимос суянмангиз».
Устроить свалку перед ментом не требовало особого мужества, но постоянные мысли о депортации закалили меня и я был готов к большему. Например, дали бы мне пулемет, я держал бы в хате круговую оборону до последнего патрона — для себя. Хотя опять же во всем сквозил холодный рассчет — виза, возможный выкуп, да и сам факт что тюрьма белая, вот поорал бы я так в черной окружной тюрьме?
Волею судьбы занесенный в США бывший зэк и авантюрист, пытается догнать американскую мечту, играя на доверии христиан-пятидесятников.Короткая повесть для взрослых.Ограничение: 16+ (ненормативная лексика).
Сим провозглашаю себя Христом. Я думаю, что ем сами убедитесь в этом, читая эту книгу. Дух истины - это не кто иной, как я Преподобный Секо Асахара.
Штрихи к американскому быту человека без документов. Винсент Килпастор - копипастер и визионер, рассказывает в этой короткой проповеди - историю экспедиции по поиску таинственных шаманских галлюциногенных снадобий в Маями. Из Пуэрто Рико в Техас, из Техаса в Массачусетс, из Бостона в Маями с неполиткорекктным героем. Читатель узнает о фантастическом опыте автора и станет свидетелем рождения его удивительных прозрений и на фоне выпусков теленовостей.
Побег из тюрьмы. Побег от семьи. Побег из страны. Пройдут годы до того момента истины, когда герой романа полностью оценит смысл американской пословицы: «Наши личные проблемы редко имеют географическое решение» или, говоря по-русски: «От себя не убежишь!»Действие разворачивается в начале века в одной из республик бывшего Союза. Из колонии строгого режима, описанной с неожиданного, непривычного и мало защищенного ракурса, автор тянет нас в бега. Путешествие из Петербурга в Москву, написанное так, будто за Радищевым гонится уголовный розыск.
Что такое «возврат налогов» , как родить ребенка без медицинской страховки, чем удобен Кольт «Детектив» и существует ли проблема расизма на бытовом уровне?Наиболее точное и неполиткорретное описание современной Америки. Избранные места должны войти в хрестоматии для изучающих США.
Штрихи к американскому быту человека без документов. Как дописать роман скрываясь от полиции и потерпевших? Как победить зависимость?Как внедриться в секту Саентологов и встретится с Томом Крузом и Джоном Траволтой?
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.