Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть II. Превращение - [31]

28 февраля 1972 г. Министерство внутренних дел Французской Республики опубликовало очередные данные о политическом положении и развитии экономики страны: «Франция является одной из самых сильных и могущественных держав Архоса. Республика Ф. – лидер буржуазной (капиталистической) группировки планеты. Ф-кая валюта, франк, котируется на международном валютном рынке как самая высокая и устойчивая по отношению к золоту. Во Франции проживает около 350 000 000 человек. Часть населения занята в армии, остальное население – в сельском хозяйстве и в промышленности. Во Франции выращиваются фрукты и овощи, мелкий рогатый скот, птица. Развито авто-, авиа– и кораблестроение. Совместно с Федеративной Республикой Бразилия, Франция имеет монополию на нефть. Высшая власть Ф. Р. – Совет Министров».

ООН к этому моменту распределила имеющиеся на территории государств естественные природные ресурсы и утвердила систему обязательного международного экономического обмена. Было даже установлено, сколько и на какую сумму требуется иностранных продуктов для пропитания одного человека в архосский год. (Правда, в результате применения этой системы у некоторых стран почти сразу образовался чудовищный государственный долг.)

В начале марта состоялись выборы во французский парламент (победитель среди нескольких кандидатов определялся по наибольшему числу очков, выпавших на игральном кубике, и Фурман вконец замучился, весь вечер кидая кубик и записывая результаты). Тогда же французская газета Humanité сообщала в отделе международных новостей: [ «Россией» стал Пашка – после того, как враги отняли у него Германию со Швецией].

События на Архосе оказывали непосредственное влияние и на жизнь в классе. Так, Фурмана, которого с детского сада все звали Фуриком, теперь переименовали во Фрукта – в честь одного из основных производимых Францией продуктов питания и торговли. Любимый учитель экономической географии удивлялся и сердился, когда в классе начиналось хихиканье при упоминании фруктовых и овощных культур, а также крупного и мелкого рогатого скота. Стилизованное изображение яблока стало «геральдическим» знаком Фурмана на всех внутриклассных карикатурах, наравне с Пашкиной короной и Бычиными могучими рогами. (За Смирновым с легкой руки Фурмана еще раньше закрепилась «внеэкономическая», но столь же эмблематичная кличка: некоторое время он приходил в школу в такой огромной и нелепой шапке, что иначе как «шапугой» ее трудно было назвать. Головной убор Смирнов вскоре сменил, но кличка «Шапуга» осталась.)

До середины апреля продолжалась беспорядочная подковерная возня, создавались изменчивые и предательские коалиции, все бесконечно объявляли войны друг другу, так что понять, кто за кого по-настоящему, было почти невозможно. Во время уроков шел непрерывный обмен тайными дипломатическими посланиями. В одном из них, написанном на обороте четвертушечного обрывка листа с корявым заголовком «Вписаный угол измерения», анонимный автор предлагал безымянному адресату: «Мы можем продать тебе Канаду при условиях: Мы вместе нападем на Шапугу. 2. Ты не будешь драться за Власку в войне и помогать ему. 3. И заключить договор о ненападении на 3 месяца».

19 апреля в Общей Тетради зафиксировано, что «Мексика объединилась с Россией на правах автономии перед угрозой нападения Бразилии и Франции». А следующая запись информирует международную общественность о том, что 20 апреля «состоялись секретные переговоры между Россией и Францией. Результаты совещания неизвестны». Так они и остались неизвестны никому…

В апреле же в классе появились студенты-практиканты, будущие учителя: двое молодых мужчин и девушка. Довольно долго они молча сидели во время уроков на задних партах и присматривались к классу, потом, волнуясь, провели несколько занятий – не слишком удачно, надо сказать. Учебный год уже подходил к концу, все были расслаблены.

И вдруг по классу разнеслась ошеломляющая новость: будто бы Ирка Медведева .

Новостью тут было буквально все, даже то, что нужно писать какое-то заявление. Почему-то всем было известно, что в комсомол принимают только с восьмого класса, и большинство ребят продолжало по утрам тремя машинальными движениями завязывать пионерские галстуки, превратившиеся у многих мальчишек в едва ли не самый потертый элемент обязательной школьной формы (а какое волнение и гордость все испытывали в первое время, когда узел им еще завязывали родители и каждая шея могла ощутить прохладное шелковое веяние кроваво-огненного символа Великой Борьбы, к которой каждый вступивший в пионерскую организацию торжественно обещал быть всегда готовым…). А вот Ирка считала, что ей пора дальше. При этом как бы автоматически получалось, что она, всего лишь «первой встав в очередь», тем самым оказывалась и наиболее