Книга Балтиморов - [14]

— Да, и что?

— И то, что, по факту, это мы вас наняли и вы должны нас слушаться. Мы могли бы вас попросить хоть ногти на ногах нам постричь, если бы захотели.

Тренер озадаченно воззрился на него. Потом попытался вернуть урок в обычное русло и приказал, придав голосу всю возможную властность:

— Але-гоп! Первый пошел, мы теряем время.

— На вид уж очень высоко, — не унимался Гиллель. — В них сколько, метров восемь-десять?

— Наверно, — ответил тренер.

— Что значит «наверно»? — возмутился Гиллель. — Вы даже своих снарядов не знаете?

— А теперь замолчи, пожалуйста. Раз никто не хочет начать, я вызову сам.

Естественно, тренер указал на меня. Я возразил, что и так всегда все делаю первый, но тренер не желал ничего слушать.

— Быстро лезь на тот шест, — велел он.

— А почему бы вам самому не влезть? — опять вмешался Гиллель.

— Что?

— Взяли бы и сами полезли первым.

— Я не позволю какому-то мальчишке мной командовать! — отбивался тренер.

— Боитесь? — спросил Гиллель. — Я бы на вашем месте боялся. По-моему, эти палки довольно-таки опасные. Знаете, я не ипохондрик, но где-то я читал, что, если упасть с трехметровой высоты, вполне можно сломать позвоночник и остаться парализованным на всю жизнь. Кто хочет остаться парализованным на всю жизнь? — обратился он к нам.

— Не я! — хором ответили мы.

— Молчать! — рявкнул тренер.

— Вы уверены, что у вас есть диплом тренера по гимнастике? — не отставал Гиллель.

— Само собой! А теперь хватит!

— По-моему, нам всем было бы спокойнее, если бы вы нам свой диплом показали.

— Но у меня же с собой его нет! — возразил тренер; его самоуверенность сдувалась на глазах, как воздушный шарик.

— У вас его нет с собой или у вас его нет вообще? — нахально спросил Гиллель.

— Дип-лом! Дип-лом! — завопили мы все.

Мы скандировали до тех пор, пока тренер, выйдя из себя, не прыгнул по-обезьяньи на шест и не полез вверх, показать, на что он способен. Ему, разумеется, хотелось произвести на нас впечатление, он делал кучу лишних движений, и случилось то, что должно было случиться: руки у него соскользнули, и он упал с вершины шеста, с высоты семи с половиной метров, если быть точным. Рухнул на землю и страшно закричал. Мы все пытались его утешать, но врачи скорой помощи объяснили, что он сломал обе ноги и до конца смены мы его больше не увидим. Гиллеля отправили из лагеря домой, а заодно и меня. Тетя Анита и дядя Сол приехали нас забирать и повезли в больницу округа, чтобы мы извинились перед бедным тренером.

Через год после той истории Гиллель встретил Вуди. Ему исполнилось девять, но он по-прежнему оставался очень маленьким и худеньким и по-прежнему был для одноклассников мальчиком для битья; его прозвали Креветкой. Дети так его донимали, что он за два года трижды сменил школу. Но в каждом новом классе его мучили так же, как в предыдущих. Он мечтал только об одном — жить нормальной жизнью, иметь приятелей по соседству и быть во всем похожим на них. Он страстно любил баскетбол. Просто обожал. Иногда на выходных он звонил одноклассникам: «Алло? Это Гиллель… Гиллель. Гиллель Гольдман». Повторял свое имя, покуда не сдавался и не говорил: «Это Креветка…» Только тогда мальчишка на другом конце провода его узнавал, иногда в этом даже не было злого умысла. «Хотел спросить, ты не собираешься на спортплощадку после обеда?» Ему отвечали, что нет, не собираются. Но Гиллель знал, что они врут. Он вежливо вешал трубку, а через час говорил родителям: «Пойду поиграю с ребятами в баскетбол». Седлал велосипед и исчезал до конца дня. Ехал на спортивную площадку, где, естественно, были его приятели, которых там не должно было быть. Он ни в чем их не упрекал, садился на скамейку и ждал, вдруг и ему позволят поиграть. Но никому не хотелось иметь в своей команде Креветку. Домой он возвращался грустный, но старался держаться, несмотря ни на что. Не хотел, чтобы родители из-за него волновались. Они садились ужинать; на нем была майка с Майклом Джорданом на спине, из которой, как прутики, торчали руки.

— Поиграл немножко? — спрашивал дядя Сол.

Он пожимал плечами:

— Так себе. Ребята говорят, игрок из меня неважный.

— А я уверен, что ты играешь как чемпион.

— Нет, я правда мало на что гожусь. Но если мне не дают шанса, как же я научусь?

Дяде с тетей стоило большого труда найти золотую середину в стремлении и защитить его, и дать соприкоснуться на опыте с непростым миром. В конце концов они остановили выбор на знаменитой частной школе Оук-Три, расположенной совсем близко от их дома.

Школа им сразу понравилась. Их принял директор, мистер Хеннингс; он показал им здания и рассказал, какое это выдающееся учебное заведение: «Школа Оук-Три — одна из лучших в стране. Уроки на высшем уровне, учителя со всех концов Америки, специально разработанные программы».

В школе поощрялось творчество: в ней имелись художественные и гончарные мастерские, музыкальные классы; ее гордостью была еженедельная газета, которую от начала до конца делали ученики в самой настоящей редакции, оборудованной по последнему слову. Окончательно убедила дядю Сола и тетю Аниту исполненная директором Хеннингсом волшебная ария для отчаявшихся родителей: «Счастливые дети, мотивация, профориентация, ответственность, репутация, качество, тело и дух, все виды спорта, левада для чемпионов в верховой езде».