Книга Атлантиды - [17]

Никто не живет <на острове Кроноса>, кроме новоприбывших и тех, кто оказался здесь перед ними, ибо в то время как тем, кто служил богу до истечения срока в тридцать лет, позволено отплыть домой, большинство из <путешественников> обычно решают поселиться в этом месте, некоторые — без особой охоты, большая же часть потому, что без всякого усилия и труда они имеют в изобилии все, необходимое для жизни, — в то время, пока они заняты жертвоприношениями и священными празднованиями или различного рода рассуждениями и философией, ибо природа этого острова чудесна благодаря мягкости овевающего его воздуха. Некоторым, когда им приходит пора плыть отсюда, божественное начало даже мешает, представая перед ними, как перед близкими друзьями и знакомыми, не только во снах или в предзнаменованиях, но являясь также как некие видения и голоса. Ибо сам Кронос погружен в сон, будучи заключен в глубочайшей пещере в скале, которая светится как золото, — в сон, который выдумал Зевс, чтобы сковать им Кроноса, — и птицы, порхающие вокруг вершины скалы, приносят ему амбросию, и весь этот остров насыщается ароматом, доносящимся от скалы как от источника. И те демоны, о которых шла речь выше, заботятся о Кроносе и служат ему, так как они были его спутниками в то время, когда он правил над богами и людьми. Многое они предсказывают сами, ибо являются оракулами; но величайшие пророчества, касающиеся важнейших предметов, они доносят до людей и сообщают им как сны Кроноса. Ведь все, что Зевс предполагает совершить,[48] Кронос видит в своих снах, и титанические страсти и порывы его души делают его состояние напряженным, в то время как сон возвращает ему спокойствие и рождает царственное и божественное начало, которое само по себе чисто и целостно. Чужестранец был переправлен туда, как он говорил, и, пока служил богу, на досуге изучил астрологию, в которой добился столь многого, сколь можно добиться в занятиях геометрией и в других сферах философии для того, кто является натурфилософом. Поскольку он сильно желал и стремился увидеть Большой Остров (ибо так, как кажется, называют они нашу ойкумену), когда закончились тридцать лет, новые люди прибыли на смену из их родины, он попрощался со своими друзьями и отплыл, захватив с собой немного вещей, зато везя большую сумму в золотых слитках. Чтобы тщательно и в деталях рассказать обо всем, пережитом им, и обо всех людях, которых он встретил, о найденных им священных книгах, посвящающих во всевозможные тайны, не хватит одного дня. Но выслушаем же то, что относится к сегодняшнему нашему обсуждению. Он провел много времени в Карфагене, раз уж Кронос получал столь высокое почтение в этой стране,[49] и открыл некие священные пергаменты, которые были тайно укрыты в безопасном месте, когда старый город разрушили,[50] и долгое время лежали в земле незамеченными. Из видимых богов[51] особенно нужно почитать Луну, и он увещевал меня к этому, ссылаясь на то, что она является владычицей жизни и смерти, находясь на границе с лугами Аида…»[52]

На этом заканчивается 26-я глава трактата Плутарха. Далее пришелец с Запада рассказывает о подземных богинях, о посмертной судьбе души, и Сулла, излагающий его речь, уже не возвращается к заморскому материку и острову Огигия.

Миф Плутарха давно привлек к себе внимание. Еще в XVI столетии его толковали Иоганн Кеплер и Абрахам Ортелий, причем «Великую сушу» считали ясным указанием на Североамериканский континент. В конце XIX — начале XX столетия была совершена попытка более четкой привязки к географической карте земель, о которых идет речь в мифе. В. Крист полагал, что сообщение Плутарха является свидетельством о посещении побережья Северной Америки греческими торговцами через Исландию, Гренландию и Баффинову землю. В таком случае с «заливом, не меньшим, чем Меотида» может быть отождествлен Гудзонов залив. Чуть позже Г. Майер утверждал, что указание на Карфаген совсем не случайно. По его мнению, источником для Плутарха стали «периллы» карфагенских моряков, доплывавших до Мексиканского залива. «Островом Кроноса», согласно Майеру, может быть названа Скандинавия, которая на ряде древних карт действительно изображается в виде острова.

И Крист, и Майер были подвергнуты жестокой критике. Действительно, их толкования Плутарха грешили общим недостатком — вольным обращением с приводимыми греческим автором сведениями. Взглянув на географическую карту, мы легко убедимся, что широта Каспийского моря, на котором лежит залив «Великой суши», не является широтой Мексиканского или Гудзонова заливов.[53] Гренландия и Исландия, при всей суровости их климата, еще могут претендовать на статус описываемых Плутархом островов, но уж никак не Баффинова земля. К тому же ни одна из перечисленных территорий не обладает тем мягким климатом, который свойственен «острову Кроноса».

Однако, раскритиковав Криста и Майера, историки выплеснули из ванны вместе с водой и дитя. Современная наука убеждена, что Плутарх всего лишь создал вариант «географического романа», источником которого стали кельтские и германские предания о священных северных островах, а также платоновский «миф об Атлантиде».