Книга алхимика - [87]

Шрифт
Интервал

Каждый день мы слышали мерный стук молотков, доносившийся до нас с вершины горы. Каждый день мы узнавали о новых успехах Паладона. Он работал на стройке словно безумный. Новости мы воспринимали спокойно, даже самодовольно. Богатство так развратило нас, что невероятное и чудесное мы стали воспринимать как естественное. Наверное, точно так же утопавшие в роскоши жители Вавилона лениво поглядывали на тень от гигантской башни, что пядь за пядью поднималась и росла над их городом.


Паладон очень тяжело перенес смерть Салима, а тут судьба нанесла ему еще один удар. Тосканий, окончательно подорвав здоровье во время пребывания в его доме кастильского посольства, умер вскоре после кончины визиря.

Видимо, звезды волею рока сложились так, что все члены нашего Братства практически одновременно, с разницей в месяц-другой, лишились своих отцов. Мы с Паладоном попытались забыться в работе. Паладон буквально дневал и ночевал на скале. Он торопил рабочих и внес изменения в график строительства, желая ускорить возведение мечети. Установка колонн закончилась гораздо раньше намеченного срока.

Однажды Айша решила поговорить со мной о своем суженом. Она страшно о нем беспокоилась. Они практически перестали видеться, и Айша начала опасаться, что из-за смерти отца Паладон погрузился в пучину отчаяния. Кроме того, принцесса подозревала, что Паладону не дают покоя мысли о переходе в ислам. Салим умер, и теперь было некому замолвить за Паладона словечко перед верховным факихом. «Если он не примет ислам, то о свадьбе не может быть и речи», — повторяла она. Айша умоляла меня поговорить с Азизом, почему-то полагая, что я на него имею больше влияния, чем она. Как же она заблуждалась!

— Ну, поговоришь? Обещаешь? Я тебе этого никогда не забуду! Всю жизнь буду помнить! — Вздохнув, она поцеловала меня.

Я не мог ей отказать. На следующий день я отправился к Азизу и принялся дожидаться его прихода перед дверями аудиенц-залы с толпой других просителей. Сердце в груди так и заходилось. Все мысли мои были лишь о том, что еще вот-вот, и я снова увижу своего Оленя.

Когда я поздоровался с Азизом, его лицо приобрело недовольное выражение. Вслед за принцем шел слуга с ворохом документов и помощники, среди них — изящный, нарядный Ефрем с голубыми лентами в пейсах. Когда я заявил Азизу, что пришел к нему по просьбе его сестры, он настороженно посмотрел на меня и кивнул.

— Продолжай.

Я рассказал все как есть.

— Паладон знает?

— То, что я собирался поговорить об этом с тобой? Нет.

Он посмотрел на меня как на пустое место. Потом расплылся в улыбке. Думаю, его тешила мысль, что теперь в его власти помогать тем, за кем он ранее следовал, ища помощи и совета. Думаю, его позабавило и то, что я, отвергнув его предложение встать вместе с ним во главе эмирата, теперь пришел с просьбой о любезности.

— Ладно, я подумаю, чем тут можно помочь.

Я пошел во дворец в печали, а вернулся оттуда в еще более подавленном настроении.

Через несколько дней Паладона вызвали в медресе. Когда он туда явился, его отвели в кабинет его старого врага — верховного факиха, который принялся со всей строгостью проверять его на знание Корана. Паладон потом рассказывал мне, что лицо факиха было холоднее и тверже камня, с которым строителям приходилось работать в пещере. Экзамен завершился тяжким молчанием. Старик факих долго, очень долго, запрокинув голову, разглядывал потолок. Наконец он заговорил:

— Для христианина ты обладаешь весьма впечатляющими познаниями. И даже говоришь вроде искренне.

Он произнес эти слова таким ледяным тоном, что Паладон распрощался со всеми надеждами на благоприятный исход их встречи.

— Но чему тут удивляться? — продолжил факих. — Ведь твоим учителем был сам Салим. Он, да смилуется над ним Аллах, всегда прекрасно разбирался в людях. Я согласен быть твоим учителем. Настанет время, и ты станешь мусульманином. Кто я такой, чтобы противиться воле двух визирей? Как смею я подвергать сомнению милосердие Аллаха, ибо лишь Его волею неверный успешно возводит столь прекрасную мечеть? Я буду ждать тебя вечером в следующую пятницу в своих покоях. — Его тонкие губы искривились в подобии улыбки. — Когда придешь, я дозволяю тебе воспользоваться дверью вместо окна. — Этим единственным намеком на украденный тюрбан он и ограничился.

Эта беседа, скорее всего, помогла отогнать тягостные мысли, мучившие Паладона, но при том, к счастью, не замедлила темпы строительства. Художники и камнерезы трудились над узорами, которыми предстояло украсить выровненные стены пещеры, а также и вход в нее. Когда сняли леса, даже я раскрыл рот от восхищения. За причудливыми цветочными арабесками Эдемского сада скрывались изображения разнообразных птиц и зверей. И это была лишь дверная рама! После установки самих дверей из тикового дерева их должна была украсить резьба, изображающая Древо жизни.

— Ты сам это сделал? — затаив дыхание, прошептал я. — Какое же у тебя богатое воображение!

— Да ладно тебе, Самуил, — отмахнулся Паладон. — Придумал ведь все это ты!

— Какая красота, — я потрясенно покачал головой. — Каждый зверь, каждая птица… Они словно живые… Каждая травинка будто дышит… Я и не подозревал, что ты настолько искусный мастер…


Еще от автора Адам Уильямс
Дворец райских наслаждений

Грандиозный эпический роман, основанный на исторических реалиях и увлекательном сюжете, действие которого происходит в Китае в конце XIX века. Слабеющая цинская династия беспомощно наблюдает за колонизацией страны западными державами, а тайные общества призывают народ к восстанию.


Рекомендуем почитать
Закат над лагуной. Встречи великого князя Павла Петровича Романова с венецианским авантюристом Джакомо Казановой. Каприччио

Путешествие графов дю Нор (Северных) в Венецию в 1782 году и празднования, устроенные в их честь – исторический факт. Этот эпизод встречается во всех книгах по венецианской истории.Джакомо Казанова жил в то время в Венеции. Доносы, адресованные им инквизиторам, сегодня хранятся в венецианском государственном архиве. Его быт и состояние того периода представлены в письмах, написанных ему его последней венецианской спутницей Франческой Бускини после его второго изгнания (письма опубликованы).Известно также, что Казанова побывал в России в 1765 году и познакомился с юным цесаревичем в Санкт-Петербурге (этот эпизод описан в его мемуарах «История моей жизни»)


Поклонники змеи. Черная птица

Густав Эмар — признанный классик приключенческого жанра, романист с богатейшим опытом морских путешествий и опасных экспедиций в малоизученные районы Африки и Южной Америки. Он командовал пиратской бригантиной и томился в плену у индейцев Патагонии, и эти приключения писателя-авантюриста отражены в десятках блистательных романов, которые читаются на одном дыхании.В сборник вошли два романа Густава Эмара.Первый, «Поклонники змеи», — о зловещем культе Вуду, о магических обрядах и кровавых ритуалах гаитянских жрецов, которые выступили с оружием в руках против белых поработителей.Второй — о противостоянии белых поселенцев и техасских индейцев, возглавляемых отважным и жестоким вождем по прозвищу Черная Птица.Издание подготовлено по тексту 1898 года.


Том 5. Золотая лихорадка. Курумилла

В пятый том Собрания сочинений известного французского писателя Гюстава Эмара входят романы «Золотая лихорадка» и «Курумилла», продолжающие цикл романов о приключениях Валентина Гилуа и его друзей.


Пепел революции

В повести описывается промежуток с конца 1919 г. по конец 1921 г. на фоне окончания Гражданской войны в России. Человек, мало что помнящий, бежит из Москвы за страшное злодеяние, которое он случайно совершил против вождей Революции. Беглец был членом партии большевиков, но теперь ему вынесен смертный приговор и отсрочить его исполнение возможно только на Юге, где еще цепляются за последние клочки земли белые. Постепенно открывается предыстория беглеца, оказываются замешены потусторонние силы, стоящие за противоборствующими сторонами, высокая политика и простые человеческие судьбы, которые оказались раздавлены жерновами Революции.


Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди

«Люди и нелюди» – это первая часть романа «Проклятый род». Действие охватывает реальные исторические события: борьбу донского казачества с Крымской и Ногайской ордами, Ливонскую войну. Однако главные герои романа не царь Иван Грозный, не король Речи Посполитой Стефан Баторий и даже не лихой разбойный атаман Иван Кольцо, а простые казаки, истинные защитники Отечества и православной веры. Это повествование об извечных человеческих страстях, пороках и добродетелях, особо ярко проявляющихся в эпоху великих перемен.


Вельяминовы. Начало пути. Книга 3

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.