Книга 5. Слезы на камнях - [77]

– Нам придется вступить в город… – помрачнев, Евсей опустил голову на грудь.

– Да, – кивнул хозяин каравана.

– Но если там нас ждет смерть…

– Я говорил: в вопросах жизни и смерти плата может быть куда больше, чем приобретение.

– Значит, мы изменяем решение…

– У нас нет другого пути.

– Что бы ни было впереди… Мы ведь не знаем, почему ему, – караванщик кивнул головой в сторону уже успевшего осесть, догорая, костра, поглотившего три повозки и все, что в них оставалось, целиком, оставив лишь груду пепла и горький осадок в груди, – было так важно, чтобы мы вошли в город… Может быть, как и в том, прежнем, здесь приносят в жертву людей и мы…

– Мати, – Атен был мрачен. Глаза вместе с блеском потеряли весь свет, обратившись двумя черными осколками подземного мрака, черты лица заострились, кожа побледнела..Казалось, что он и сам уже на пути к смерти. – Он выбрал ее…

– Брат… – Евсей хотел хоть как-то утешить его, хотя и понимал, что, на этот раз рожденный в душе отца страх за свое дите имел под собой куда более прочную опору, чем когда бы то ни было прежде. Он сам думал так же. И боялся за свою племянницу, чувствуя, что ожидавший их впереди город не сулит девушке ничего хорошего…

Летописец не знал, что сказать. Ибо все, что могло успокоить, было если не ложью, то во всяком случае ее тенью, иное же только усиливало беспокойство.

– Не надо, ничего не говори. Я все знаю… И надеюсь, что дочка простит меня…

Если что. Если нам не удастся уберечь ее. Клянусь вечным сном, я сделаю все, чтобы защитить ее. Но если… У меня просто нет выбора…

– Мы могли бы подождать возвращения господина здесь, – осторожно, заглядывая в глаза брату, начал летописец, – Он обещал, что придет скоро…

– Шамаш… – да, если бы бог солнца был рядом, все было бы иначе. Небожитель не дал бы в обиду свою любимицу, какие бы боги или силы ни желали ей зла. Он помог бы и каравану… Собственно, будь Он рядом, ничего бы и не случилось вовсе. Атен был совершенно уверен в этом. Ведь огонь – Его стихия, сила, подвластная ему всегда и во всем. Но Он далеко, в нескольких годах земного пути. И все, что произошло, уже случилось. И случилось потому, что на то была и Его воля…

Потому что Он хотел, чтобы простые смертные сами принимали решение, сомневаясь в верности сделанного шага, утешая себя, убеждая во власти сомнений, что этот шаг – единственно возможный, когда больше некуда идти: вокруг – огонь и прожженная им в полотне мироздания дыра, за которой – ничего кроме пустоты.

– Н-ет, – с неохотой, через силу выдавил из себя Атен, потом мотнул головой, словно отгоняя от себя все те надежды, на исполнение которых он сейчас не мог полагаться. – У нас нет времени на ожидания, которые могут и затянуться, когда миг в глазах бога может быть длиннее целой жизни смертного. И, потом… – он вздохнул. – Потом, это наш долг. Нам и платить. И ни к чему ждать, что кто-то сделает это за нас.

– Атен, ты уверен? – Евсей не сводил с него глаз.

– Ни в чем я не уверен! – поморщившись, пробормотал хозяин каравана.

– Но ты так спокоен…

– А что мне еще остается? Скажи!

Евсей молчал.

– Я так понимаю, – к ним подошел Лис, – шатер нам больше не нужен.

– Да. Сворачивай его.

– Может быть, дадим людям время прийти в себя?

– Нам будет лучше в городе, – подала голос Лина, по щекам которой текли слезы, а руки с силой сжимали ладони сыновей. – Это плохое место. А там… Там, все же, город… Какой бы он ни был. Его тепло целебно для наших душ, а продолжение пути позволит забыть о том, что было, и не думать о том, что будет…

Взглянув на жену, Лис кивнул и, резко повернувшись, зашагал назад, к ждавшим его дальнейших приказов дозорным, которые имели достаточно ясное и четкое зрение, чтобы они и без слов понимали, какими они будут…

И никто из них не обратил внимание на девушку, которая стояла чуть в стороне, с силой сжав кулаки и стиснув до синевы губы. По ее щекам текли слезы боли, но в глазах было совсем другое выражение – в них горела злая обида.

Мати не просто показалось – она была, в сущности, уверена, что взрослые специально, ей назло, сделали все так, чтобы караван непременно вошел в этот город.

"Они ведь знают, что мне нельзя в него! Почему они так поступают? Ну почему!

Ведь ничто не мешало им ничего не менять… Пусть бы кто-то вступил в город, а я осталась бы здесь… Это было бы замечательно. И правильно. И ничего бы не случилось… Ничего из того, что я видела… Ну и ладно! – обида сменилась злостью. – Пусть! Мне-то что! Я знаю, как сделать так, чтобы со мной все было в порядке! А остальные…Они сами виноваты! Сами…"

Глава 10

Впереди уже показался лес. Высокие ели, поднимавшиеся над землей, уходя густыми кудрявыми кронами в самые небеса росли прямо на глазах. И хотя за спиной по-прежнему – неизменна и спокойна – расстилалась снежная пустыня, чей негромкий голос-дыхание шептал на ухо шуршавшие как снега под ногами, ветра над головой слова старой бесконечной песни, но дорога странствий уже пересекла грань оазиса, не оставляя шедшим иного выбора, как сделать то же. Вот только…

Шамаш, который все время пути спешил, летя на крыльях ветра, складывая годы в краткие мгновения, теперь вдруг остановился, замер у черты, отделявшей город от снегов пустыни.