Книга 5. Слезы на камнях - [42]

– Не здесь, – затормошила ее девушка, бросив поспешный взгляд на Шамаша, – пойдем в нашу повозку!

"Мне и тут хорошо, – она заворчала, не поднимаясь с места, недовольная, что подруга тянет ее куда-то… непонятно зачем. – И вообще – я устала", – ее глаза закрылись, а через мгновение волчица уже спала тем сном, что приходит только к зверям.

Мати сперва пыталась растормошить подругу, но та лишь ворчала в ответ, не открывая в дреме глаз. И, виновато глянув на Шамаша, девушка беспомощно развела руками.

– Пусть спит, – тихо произнес небожитель. – Не будем ей мешать, – и он двинулся в сторону полога.

Мати тотчас сорвалась с места, выбравшись первой наружу, с наслаждением вдохнула в себя морозный воздух снежной пустыни, потянулась, расправляя плечи, испытывая облегчение от мысли о том, что волчица вернулась, что она снова с ней.

"Хозяин, – тем временем, волк, подойдя к Шамашу, ткнулся носом ему в руку, – прости…" "За что? Вы ни в чем не виноваты".

"Мы ушли…" "Но вы же вернулись. Не думай о пустяках, дружище. Главное, что с вами все в порядке, что вы целы и невредимы".

"Ты волновался за нас?" – волк взглянул на бога солнца с удивлением.

"Конечно. Мы совсем близко от города. Это опасное место, где может случиться все, что угодно".

"Да, это так. Но…" – он знал, что причин для беспокойства множество. Снежная пустыня полна опасностей. Вся жизнь в ней – борьба со смертью и волк ни на одно мгновение не забывал об этом. Удивительно было другое – что небожителя беспокоила судьба волков – не просто смертных, но зверей, которые всегда были лишь слугами Его супруги, ни более того.

"Что-то не так?" "Все так, хозяин. Просто…" – он мотнул головой, не зная, что сказать. Может быть, он и постарался бы найти объяснение, но…

– Шамаш, – к ним поспешно подошел хозяин каравана, – тот горожанин, которого привели золотые волки…

– Какой горожанин? – прервал его небожитель. Он непонимающе смотрел на караванщика, который, выглядя человеком, с размаху налетевшим на стену снега, лишь моргал, не зная, что сказать. И тогда Шамаш перевел взгляд на волка.

Хан, чуть наклонив голову на бок, глянул на Атена, словно осуждая его за то, что караванщик вмешался в их разговор с какими-то сущими пустяками. Ну какое им дело до этого чужака?

Молчание затягивалось.

– Так что нам делать? – спросил Атен, то и дело оглядываясь, не зная, как лучше поступить.

Должен ли караван делить свою тропу с чужаком? Если нет – нужно прогнать его, если да – не следует этого делать. А дело выходило темное. С одной стороны, чужака привели волки, с другой – явно не имея на то согласия бога солнца. И пока последний не решил, как должны поступить его спутники, караван по-хорошему нужно было бы остановить.

Но нельзя же делать это в пригороде, где множество опасностей, начиная с разбойников и заканчивая неприкаянными душами отверженных, призраками и демонами…

Мда, положеньице! Давненько Атен не чувствовал себя так неуверенно. Ведь два последних года путь был столь спокоен и светел, что хозяин и забыл, каково оно жить постоянным напряжением, боясь, что каждый следующий шаг может привести к гибели.

– Этот человек… Он какой-то не такой. Ни одному горожанину, если тот в здравом уме, конечно, и в голову не придет просто так взять и уйти в пустыню.Совсем одному, без повозки, огненной воды, еды… А он, – караванщик качнул головой, толи с непониманием, толи с осуждением, – на безумного не похож… Да и не привели бы больного золотые волки в Твой караван… Он смерть свою ищет… Все госпожу, богиню Айю зовет. Думает, что волки Ее слуги и вели его к Ней… – он говорил, говорил, не до конца понимая, что именно говорит и главное, зачем.

Собственно, ему не должно было быть никакого дела до этого чужака. Ан нет ведь, стало жаль, захотелось помочь… И, самое такое,что бы он там ни думал, во что бы ни заставлял себя поверить, это чувство не уходило, прилипнув снежным комом к ногам. – Шамаш, может, Ты поговоришь с ним? – сам не зная почему, попросил он.

– Хорошо, – кивнул небожитель.

– Вот и славненько! – довольный, караванщик облегченно вздохнул. – Мне привести его сюда, или…

– Не надо, лучше я сам пройдусь немного… – его голос был ровен, ничего не выражая.

Атен радовался, видя в этом добрый знак уже потому, что случившееся не разозлило и не расстроило бога солнца. Ничто не свидетельствовало о близости опасности или даже беды, приближение которой караванщик научился четко распознавать, находя подтверждение своей правоте в тенях, возникавших в глазах Шамаша. На этот раз все было иначе. Или, во всяком случае, казалось, что это так.

И только Мати, которая в это мгновение стояла в пол-оборота к Шамашу, видя не столько его самого, сколько отражение бога солнца в глазах Хана, ощутила в сердце сначала боль, потом – глубокую, ни с чем не сравнимую тоску, которая словно не имела ни причины, ни конца, возникнув их пустоты и в нее же направляя путь.

Девушка хотела спросить, в чем дело, что такое должно произойти в будущем, в чем… не беда, нет, – печаль того отрезка дороги, который предстояло пройти каравану?

Но вопрос не сорвался словами у нее с губ, не сложился в образы мысленного вопроса, слышного наделенному силой собеседнику не хуже, но даже лучше обычной речи.