Книга 4. Расплата - [31]
— Ба, Сиг! Что за встреча! Браво! Да ты ничуть не изменился. Сиг! Я узнал бы тебя и с расстояния пушечного выстрела, спаситель ты мой!..
А надо вам сказать, Андрей, что очень не люблю я, когда меня так называют, на «ты» к тому же, и почему-то считают спасителем, коим я для этого человека никогда не являлся и на брудершафт с ним не пил. Человек, однако, тоже изумился и отступил. И я тут же узнал его. Он из тех, из орловцев, это без сомнения. И представьте, фамилия его тут же приходит мне на память. Странная такая фамилия, редкая — «Дузик». Я и спрашиваю:
— Так вы, Дузик, из орловцев?..
Белопольский насторожился: какие-то еще неясные воспоминания поведала эта фамилия и у него.
— Почему это «из»? — отвечает он нагло. — Я Дузик, но я сам по себе. Дай обниму тебя, любезный мой Сиг. Не одолжишь ли мне сотню франков с отдачей? Проигрался тут на днях, рассчитывал отдать сегодня — не получилось. Дай, брат, ты ведь добрый. Клянусь, верну. Через неделю-другую, клянусь всеми святыми. Ты здесь живешь? Я тебя найду!
Я дал ему десяток франков и еле отбился. Мерзкий, скользкий тип! Вот так вырождается русское воинство...
— Ну, не все же такие, — вставила Ирина, внимательно слушая беседу. — Сколько прекрасных, честных людей живет в Париже?
— А сколько негодяев? — рассердился Андрей: — Ты забыла о тех, кто подстроил мне аварию? Это ведь тоже были когда-то русские офицеры...
Дмитрий Снгизмундович потребовал, чтобы Андрей подробно рассказал о случившемся.
— Не нравится мне все это, друзья, — сказал он, выслушав длинный рассказ Андрея. — Надо все это обдумать серьезно. А пока забудем об этом и будем обедать.
Разговор, который повел на следующий день Сигодуйский, был очень серьезен. Дмитрий начал с того, что... предложил им немедля покинуть Францию. В Париже после аварии Белопольский вряд ли сможет рассчитывать на работу шофера такси. Ему придется трудно: машин на улицах все больше, движение интенсивней, пассажиры и полицейские, точно сговорившись, то и дело придираются к водителям. Работу без сомнения придется менять. Присутствие где-то поблизости группы «полковника» и полное незнание того, что они замышляют в отношении Белопольского, сделает их жизнь невыносимой, полной ежеминутного ожидания удара из-за угла. Тут лишь два выхода. Первый — добыть эти сведения от противника, наступать, захватить, скажем, того же Дузика, который судя по всему, трус и, если припугнуть его полицией, расскажет все. Но кто из них способен сейчас на подобные действия, — налететь, захватить, — когда все они, не в обиду для каждого будет сказано, — инвалиды? Остается второй выход — бежать из Парижа. Это однозначно.
— Так что же, Дмитрий, ты рекомендуешь нам возвращение в Бизерту? Где там работать? Мы же все умрем с голода.
— Твоя правда, Ирина. Но я не думал и минуты о возвращении в Бизерту. Есть иной вариант. С моей точки зрения, очень перспективный. Надо лишь десять минут, чтобы ввести вас в курс дела, друзья. Готовы ли вы выслушать меня сейчас?
Андрей и Ирина приготовились внимательно слушать. И вот что поведал им Сигодуйский.
...Еще в конце двадцатых годов в среде русских эмигрантов, главным образом крестьян и казаков, вырвавшихся из Турции, испытывавших все невзгоды жизни на Балканах, большую популярность получил призыв «сесть на землю» — получить в свое пользование участок величиной хоть со шляпу и кинуться обрабатывать его со всем рвением селянина, надолго оторванного от дела войной. Первой страной, готовой принять русских, оказался, как ни странно, Парагвай — далекая латиноамериканская республика, обещавшая переселенцам не только бесплатную землю и примитивные орудия труда, щедрые посулы и небольшую ссуду для обзаведения немудреным хозяйством.
Началась массовая компания, которую, точно по одному общему звонку, подняли газеты. Парагвай расписывался, как земной рай, как страна неограниченных возможностей: огромные земельные участки, плодородная почва, диковинные урожаи по нескольку раз в году, превосходный климат, обеспеченное богатство в рекордные сроки. Во главе дела по сбору добровольцев, изъявивших желание перебраться в чудесную заморскую страну, встал генерал-майор Белякоев (и тут генерал!), развернувший шумную даже по тогдашним российским масштабам и интенсивную деятельность. Господин Белякоев читал лекции, широко давал интервью — рассказывал о поистине сказочной заморской стране. В его контору кинулись сотни и сотни эмигрантов. Люди продавали с себя все, чтобы купить пароходный билет, стоивший совсем не дешево — более двух тысяч франков. Океанская пароходная компания — какой-то очередной Ллойд — брала на себя все заботы о. переселенцах. Переполненные суда из Гавра направлялись до Буэнос-Айреса. Дальше, к воротам «рая», следовало добираться еще и железной дорогой.
В конце концов, отплыла первая партия, вторая. Эмиграция замерла, с нетерпением ожидая первых известий от родных и знакомых. Каждый понимал: дорога дальняя, почту возят, естественно, те же тихоходные пароходы... Примерно через полгода пришло из Парагвая первое письмо, пятое, десятое. Они вызвали всеобщий взрыв негодования. Все переселенцы оказались обманутыми самым подлым образом. Никто не ждал их приезда, ничего не было приготовлено. Ни денег, ни инвентаря. Только девственные темные джунгли стояли вокруг непроходимой стеной. Корчуй любой участок руками, обрабатывай сколько хочешь и как умеешь. Можешь заняться и личным строительством — сооружай вигвам или небольшую хижину... Больше всего эмигрантов обескураживал подлый обман, жертвами которого они стали. Некоторые, более молодые и имеющие специальности, собрались в колонну и пошли через тропические леса к столице страны городу Асунсьону, рассчитывая найти там хоть какое-то применение своим способностям. В той, первой колонне, ушел и Павел Анатольевич Нефедов — геолог, выпускник Петербургского Горного института, ученый и практик, — о нем еще будет речь впереди...
В своем новом романе Марк Еленин, опираясь на малоизвестные архивные материалы, рассказывает о трагедии белого русского офицерства в эмиграции, о горькой и страшной участи чекистов, внедренных в эмигрантские круги: в 30-е годы Сталин уничтожает лучшие кадры советской разведки в Европе. Роман — остросюжетная увлекательная книга, продолжающая произведение «Семь смертных грехов».
Трагедия русского белого движения, крах честолюбивых планов ее вождей, пошедших против разрушителей России, судьбы простых людей, вовлеченных в кровавое горнило гражданской войны — тема романа Марка Еленина «Семь смертных грехов». Действие романа происходит на нолях сражений, на далекой и горькой чужбине, особое внимание уделено автором первым шагам дипломатии советской страны.
Трагедия русского белого движения, крах честолюбивых планов ее вождей, пошедших против разрушителей России, судьбы простых людей, вовлеченных в кровавое горнило гражданской войны — тема романа Марка Еленина «Семь смертных грехов». Действие романа происходит на полях сражений, на далекой и горькой чужбине, особое внимание уделено автором первым шагам дипломатии советской страны.
С героем этой книги Глебом Базановым читатели познакомились несколько лет назад, когда вышел роман Марка Еленина «Дни доброй надежды». Там Базанов, выпускник ленинградской школы, воевал, лечился в госпитале, впервые столкнулся с Азией, ее сыном — археологом Юлдашем Рахимовым. С этого знакомства и началась новая жизнь Базанова, неразрывно связанная с этим удивительным краем. Глеб становится геологом, участвует в открытии золотого месторождения в пустыне. Он мечтает построить там город, не похожий на все другие города мира. За прожитые годы Базанов многое нашел и потерял, он перенес инфаркт, смерть жены, ему пришлось расстаться с любимым делом.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.