Книга 3. Соль чужбины - [7]

Кутепов демонстративно откинулся на спинку дивана, какая-то пружина отозвалась странным звуком, похожим на короткий смешок. Врангель покосился, мгновенно определив агрессивное состояние подчиненного и приняв решение игнорировать это состояние. Требовалось доказать этому выскочке, что он полный ноль.

— Первое, дорогой Александр Павлович, — сказал он наставительно, — должен констатировать, что идеи ваши не расходятся с идеями главного командования, выбравшего именно Болгарию для нанесения первого удара. Быстрого и решительного. Как известно, Нейиский договор разоружил Болгарию и запретил всеобщую воинскую повинность. Под ружьем у них не более двадцати тысяч с полицией. Вы абсолютно правы — как солдат... — и поспешил поправиться: — Как полководец. Но как политик вы не учитываете весьма важных факторов. Так называемый земледельческий народный союз, имеющий поддержку масс, уже провел ряд демократических реформ. Массы за него. Несомненно! И определенные русские круги эмиграции, участвующие в совместных с болгарами технических обществах — «Янтра» там, «Арт» и тому подобных. Это весьма симптоматическое явление. Второе — деятельность коммунистов, усиливающаяся день ото дня, направленная и против нас с вами: митинги на площадях, листовки, выступления в парламенте, в газетах. Скажу больше, коммунисты разлагают русскую армию, ведут активную кампанию за репатриацию наших солдат и офицеров в Россию, с которой, разумеется, требуют скорейшего установления дипломатических отношений. Играют и на низменных чувствах людей: русские-де солдаты усиливают экономические трудности страны, увеличивают безработицу. Это вызывает злобу и ненависть, — Врангель прошелся вдоль стола, посмотрел на Кутепова значительно, с презрительным сожалением. — Ваш корпус, генерал, за несколько часов разметал бы всю болгарскую армию. Не сомневаюсь, — главком издевательски хмыкнул. — Но тут же коммунисты подняли бы против вас народ. Вы ведь осознали, как трудно бороться против целого народа, генерал. И победа тут весьма проблематична, согласитесь.

— Я могу согласиться со всем. Но что вы предлагаете, ваше превосходительство? — он подчеркнул интонацией слово «предлагаете».

— Минутку терпения, генерал, — Врангель уже переламывал настроение этого солдафона. Он чувствовал: его воля берет верх, и радовался, что столь скоро укротил самого буйного и неуправляемого из своих сподвижников. — Второе из главных обстоятельств — это союзники, Александр Павлович. Среди своих велико-тырновских гор вы абсолютно забыли про них, выбросили из головы — сознательно или от справедливой обиды. Я понимаю вас. И призываю, вдумайтесь только в один факт. Только в один! Генуя! Союзники сели за стол переговоров с Лениным.

— Тут и необходимо показать миру, что мы есть, что мы — сила, способная к действиям, — с вырвавшимся озлоблением мотнул головой Кутепов, и его глаза угрожающе сверкнули.

Врангель порадовался рано: Кутепов оставался Кутеповым, и даже аксиомы он оспаривал, если они не соответствовали его представлениям, просто сбрасывал со счетов — если они мешали осуществлению его планов. Не дай бог хоть чуть-чуть отпустить вожжи — понесет неизвестно куда, не разбирая дороги, сшибая и своих и чужих... Врангель вернулся от не понадобившейся ему карты и, снова сев на диван, сказал миролюбиво, точно разговор только начинался:

— Давайте-ка по чашечке кофе, Александр Павлович, а? Надо собраться с силами: разговор долгий.

— Чайку, если можно, ваше превосходительство. С удовольствием бы выпил, во рту пересохло.

Врангель позвонил в колокольчик. Казачок внес поднос с походным серебряным самоваром, стаканы, лимон тонкими кружочками, бутерброды с колбасой и сыром, икру, осетрину, маслины, сербские маринованные огурчики, кинул скатерку на столик, мигом поставил два прибора, рюмки, бутылку французского коньяка.

«Недурно, — мелькнула мысль. — Аскет «Пипер» отнюдь не голодает!»

— Подкрепимся, Александр Павлович? — Врангель налил рюмки. — Предлагаю за встречу и сотрудничество. Согласны?

— Ваше здоровье, Петр Николаевич. Хотя я и не пью, как вы знаете. Наши успехи!

Они отхлебнули по глотку и одновременно поставили рюмки.

— Не думайте, что я сгущал краски, Александр Павлович. Я реалист, мне это вредит. Но!.. Все, что я вам говорил, все, что услышал нынче от вас, уже детально обдумывается моим штабом. Скажу больше: приказ главного командования, одобренный совещанием старших начальников, будет в самом скором времени разослан по армии... А теперь почту за необходимость раскрыть и нашу третью карту. В Болгарии существуют реальные силы, противостоящие Стамболийскому. По моему поручению налажены весьма тесные контакты с организацией, именующей себя «Военной лигой». Если наши выступления совпадут, а Лига составит новое правительство, — представляете, генерал, с нас и взятки гладки: правительство, борясь с большевиками в стране, просит нас о помощи. И мы оказываем им эту помощь. Общественное мнение Европы молчит. Союзники молчат. Никто не имеет права хоть в чем-то упрекнуть русских. У нас развязаны руки, генерал!

— Браво, ваше высокопревосходительство! И трижды — ура!