Книга 3. Соль чужбины - [6]

Кутепов извелся, проклиная и порядки в штабе, и Врангеля, и себя самого, принявшего поспешное решение ехать, не выслав вперед того же Достовалова. Минут через сорок — не раньше — прискакал некий подполковник в сопровождении поручика, державшего в поводу оседланную лошадь. Представился неразборчиво: фамилия непонятная — вероятно, немецкая, мудреная («развел барон вокруг себя немчуру, уж это факт!»). Поручик имел вид неаккуратный: китель с чужого плеча, сапоги замызганные, на правом погоне нет звездочки. Кутепов — службист, хотел было сделать замечание, но раздумал и, лишь крякнув, легко кинул тренированное тело в седло. И — в галоп, с места...

Штаб главнокомандующего (со всеми службами), хоть и занимал единственное в городе трехэтажное здание, имел вид тоже довольно жалкий. Не живое помещение и не воинское учреждение. У входа Кутепова поджидал генерал Миллер. Александр Павлович и Евгений Карлович — вроде бы как друзья — обнялись и троекратно облобызались. Миллер хотел было затеять долгий разговор, но Кутепов, узнав, что Врангель у себя и ждет его, оставив позади нового начальника штаба главкома, быстро поднялся на второй этаж.

Врангель стремительно встал из-за стола и сделал шаг навстречу. Кутепов поразился: время, казалось, летело мимо «Пипера», не оставляя на нем никаких следов. Врангель был в черной черкеске с газырями. На груди — лишь Георгиевский крест; высокий стоячий ворот рубахи скрывал длинную гусиную шею. Шагнув чуть вперед, Врангель остановился в привычной своей позе — подбоченясь левой рукой и сжимая рукоятку длинного кинжала правой. Ждал, глядя на командира корпуса посветлевшими, навыкате глазами, как бы предоставляя гостю самому выбирать церемонию их встречи. Встречи не только начальника и подчиненного, но и конкурентов в борьбе за главенствующее положение в русской армии.

Кутепов, козырнув, представился по форме. Они сели на низкий неудобный диван у напольных часов в углу, возле окна. Ответив на несколько ничего не значащих вопросов, заданных из вежливости, Кутепов, не давая себе расслабиться и отказавшись от кофе и завтрака с дороги, принялся излагать дело, приведшее его к главнокомандующему. Тот слушал терпеливо. Сидел прямо, на самом краю кожаной подушки, глядел, задумавшись, как-то сквозь Кутепова, точно там, позади командира корпуса, видное через окно, и происходило сейчас самое главное. И только находясь рядом, Александр Павлович мстительно заметил перемены, происшедшие в издавна немилом «генерале от политики». Да, Врангель явно сдавал: лицо серое, под глазами мешки, лоб заметно полысел — волосы отступили чуть не к темени. И ему, командующему без армии, поди не сладко живется в глуши. Кабинет обставлен убого. Что у него, деньги кончились, у «Пипера»? Сомнительно! Из Ссудной казны главному командованию кой-что перепало, об этом все газеты кричали. Значит, игра, преднамеренные декорации, дешевый спектакль? Это в его духе — демонстрировать свой аскетизм.

Не отрывая взгляда от окна, Врангель щелкнул крышкой портсигара и закурил, пододвинув к себе низкий круглый столик. «Специально», — машинально отметил Александр Павлович, просто не выносивший в последнее время табачного дыма. Небольшой кабинет окутался плотным облаком. Кутепов заканчивал свое сообщение: Тырново он «берет» легко, тремя колоннами, выступающими одновременно из казарм, из района дачи на Севлиевской дороге и Русского дома... Докладывал, пожалуй, поспешней, чем того требовало дело. И все же не сдержался — извинившись, попросил раскрыть окно: частые головокружения, дает о себе знать контузия, полученная при оставлении Севастополя (никакой контузии, разумеется не было. Просто счел необходимым уязвить «гусака» напоминанием о его бездарном командовании в Крыму и беспорядочном бегстве частей).

Врангель точно не расслышал просьбу. Кутепов повторил ее.

— Конечно, конечно, Александр Павлович! Прошу, сделайте одолжение.

Пришлось гостю вставать и самому выполнять свою просьбу. Кутепов подошел к окну, толкнул раму, с удовольствием вдыхая пахнущий озоном воздух и непроизвольно фиксируя необычную картину. Возле входа в штаб часовой, оставив пост, обнимал полногрудую сербку, которая визжала в голос и смеялась от удовольствия. «Ну и нравы у них тут, в армии!» — злорадно подумал Кутепов.

— Вы закончили, генерал? — спросил Врангель, подчеркивая ставшим внезапно сухим обращением, что тема беседы будет носить исключительно деловой характер. — Вы несколько поторопились со своим визитом. Днями состоится совещание — мы имели в виду вызвать и вас. Но раз вы уже тут, позволю высказать вам несколько постулатов, касающихся русской армии и се положения в Болгарии — в первую очередь.

Врангель встал и, вскидывая острые колени, пошел к столу. Но не сел, а, отдернув зеленую занавеску и открыв карту Европы, остановился подле с видом профессора-генштабиста, приготовившегося прочесть лекцию по тактике для молодых юнкеров.

«Посмотрим, о чем он заговорит, — Кутепов все с большим трудом сдерживал неприязнь. — Начнет прописными истинами сыпать — сорвусь. О Болгарии, видите ли, берется рассказывать! Поторопился с визитом! У меня армия — более тридцати тысяч, у него — один часовой на посту, и тот бабу обнимает... Кабак!.. Приму под козырек и уйду. Витийства выслушивать сил не имею. Желаю здравствовать, ваше превосходительство...»