Книга 2 - [7]

Те, кто едят, ведь это делегаты.

А вы, прошу прощенья, кто такие?

А люди все роптали и роптали,

А люди справедливости хотят:

Мы в очереди первыми стояли,

А те, кто сзади, нас уже едят.

О слухах

Сколько слухов наши уши поражает.

Сколько сплетен разъедает, словно моль.

Ходят сухи, будто все подорожает, абсолютно,

А особенно — поваренная соль.

Словно мухи, тут и там,

Ходят слухи по домам,

А беззубые старухи

Их разносят по умам,

Их разносят по умам.

— Слушай, слышал? Под землею город строят,

Говорят, на случай ядерной войны…

— Вы слыхали? Скоро бани все закроют

Повсеместно. Навсегда.

И эти сведенья верны.

И словно мухи, тут и там,

Ходят слухи по домам,

А беззубые старухи

Их разносят по умам,

Их разносят по умам.

— А вы знаете? Мамыкина снимают.

За разврат его, за пьянство, за дебош,

И, кстати, вашего соседа забирают,

Негодяя, потому, что он на Берию похож.

И словно мухи, тут и там,

Ходят слухи по домам,

А беззубые старухи

Их разносят по умам,

Их разносят по умам.

— Ой, что деется! Вчерась траншею рыли,

Так откопали две коньячные струи. —

Говорят, шпионы воду отравили.

Самогоном.

Ну, а хлеб, теперь из рыбьей чешуи.

И словно мухи, тут и там,

Ходят слухи по домам,

А беззубые старухи

Их разносят по умам,

Их разносят по умам.

— Это что еще. Теперь все отменяют,

Отменили даже воинский парад.

Говорят, что скоро все позапрещают

В бога душу.

Скоро все к чертям собачьим запретят.

И словно мухи, тут и там,

Ходят слухи по домам,

А беззубые старухи

Их разносят по умам,

Их разносят по умам.

Закаленные во многих заварухах,

Слухи ширятся, не ведая преград.

Ходят сплетни, что не будет больше слухов.

Абсолютно.

Ходят слухи, будто сплетни запретят.

И словно мухи, тут и там,

Ходят слухи по домам,

А беззубые старухи

Их разносят по умам,

Их разносят по умам.

И поют друг другу — шепотом ли, вкрик ли

Слух дурной всегда звучит в устах кликуш.

А к хорошим слухам люди не привыкли,

Говорят, что это выдумки и чушь.

И словно мухи, тут и там

Ходят слухи по домам,

А беззубые старухи

Их разносят по умам,

Их разносят по умам.

Она была в Париже

Наверно, я погиб: глаза закрою — вижу,

Наверно, я погиб: робею, а потом,

Куда мне до нее? Она была в Париже,

И я вчера узнал, не только в нем одном.

Блатные песни пел я ей про Север дальний.

Я думал, вот чуть-чуть, и будем мы на «ты».

Но я напрасно пел о полосе нейтральной

Ей глубоко плевать, какие там цветы.

Я спел тогда еще, я думал, это ближе:

Про юг и про того, кто раньше с нею был.

Но что ей до меня — она была в Париже, Е

й сам Марсель Марсо чего-то говорил.

Я бросил свой завод, хоть вобщем, был не вправе,

Засел за словари на совесть и на страх,

Но что ей до меня? Она уже в Варшаве,

Мы снова говорим на разных языках.

Приедет — я скажу по-польски: «Проше пани».

Прими таким, как есть, не буду больше петь.

Но что ей до меня? Она уже в Иране.

Я понял, мне за ней, конечно, не успеть.

Ведь она сегодня здесь, а завтра будет в Осле

Да, я попал впросак, да я попал в беду.

Кто раньше с нею был и тот, кто будет после,

Пусть пробуют они. Я лучше пережду.

Ой, где был я вчера

Ой, где был я вчера — не найду, хоть убей.

Только помню, что стены с обоями,

Помню, Клавка была и подруга при ней,

Целовался на кухне с обоими.

А наутро я встал

Мне давай сообщать,

Что хозяйку ругал,

Всех хотел застращать,

Что я голым скакал,

Что я песни орал,

А отец, говорил,

У меня генерал.

А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,

Говорил, будто все меня продали.

И гостям, говорят, не давал продохнуть,

Донимал их блатными аккордами.

А потом кончил пить,

Потому что устал,

Начал об пол крушить

Благородный хрусталь,

Лил на стены вино,

А кофейный сервиз,

Растворивши окно,

Просто выбросил вниз.

И никто мне не мог даже слова сказать.

Но потом потихоньку оправились,

Навалились гурьбой, стали руки вязать,

А потом уже все позабавились.

Кто плевал мне в лицо,

А кто водку лил в рот.

А какой-то танцор

Бил ногами в живот.

Молодая вдова,

Верность мужу храня,

Ведь живем однова

Пожалела меня.

И бледнел я на кухне с разбитым лицом

Сделал вид, что пошел на попятную,

Развяжите, кричал, да и дело с концом,

Развязали, но вилки попрятали.

Тут вообще началось,

Не опишешь в словах.

И откуда взялось

Столько силы в руках?

Я, как раненный зверь,

Напоследок чудил,

Выбил окна и дверь,

И балкон уронил…

Ой, где был я вчера — не найду днем с огнем,

Только помню, что стены с обоями…

И осталось лицо, и побои на нем…

Ну куда теперь выйти с побоями?

Если правда оно,

Ну, хотя бы на треть,

Остается одно:

Только лечь, помереть.

Хорошо, что вдова

Все смогла пережить,

Пожалела меня

И взяла к себе жить.

Время лечит

Теперь я не избавлюсь от покоя,

Ведь все, что было на душе на год вперед,

Не ведая, она взяла с собою,

Сначала в порт, а там — на пароход.

Теперь мне вечер зажигает свечи,

И образ твой окутывает дым…

И не хочу я знать, что время лечит,

Что все проходит вместе с ним.

В моей душе — пустынная пустыня.

Так что ж стоите над пустой моей душой?

Обрывки песен там и паутина,

А остальное все она взяла с собой.

Мне каждый вечер зажигает свечи,

И образ твой окутывает дым…

И не хочу я знать, что время лечит,

Что все проходит вместе с ним.

В моей душе все цели без дороги.

Пройдитесь в ней, и вы найдете там

Две полуфразы, полудиалоги,

А остальное все пошло ко всем чертям.