Книга 2 - [12]

А подлое мое второе «я».

И я прошу вас, строго не судите,

Лишь дайте срок, но не давайте срок,

Я буду посещать суды, как зритель,

И в тюрьмы заходить на огонек.

Я больше не намерен бить витрины

И лица граждан. Так и запиши.

Я воссоединю две половины

Моей больной раздвоенной души.

Искореню! Похороню! Зарою!

Очищусь! Ничего не скрою я.

Мне чуждо это «я» мое второе.

Нет, это не мое второе «я».

Роза-гимназистка

В томленьи одиноком, в тени, не на виду,

Под неусыпным оком цвела она в саду.

Маман всегда с друзьями, папа от них сбежал,

Зато каштан ветвями от взглядов укрывал.

Высоко или низко каштан над головой,

Но роза-гимназистка увидела его.

Нарцисс — цветок воспетый, отец его — магнат

У многих роз до этой вдыхал он аромат.

Он вовсе был не хамом, — изысканных манер.

Мама его — гранд-дама, папа — миллионер.

Он в детстве был опрыскан, не запах, а дурман

И роза-гимназистка вступила с ним в роман.

И вот, исчадье ада, нарцисс тот, ловелас

- Иди ко мне из сада. — Сказал ей как-то раз.

Когда еще так пелось? И роза в чем была,

Сказала: — ах, — зарделась и вещи собрала.

И всеми лепестками он завладел, нахал…

Маман была с друзьями, каштан уже опал.

Искала роза счастья и не видала как

Сох от любви и страсти почти что зрелый мак.

Но думала едва ли, как душит пошлый цвет…

Все лепестки опали и розы больше нет.

И в черном цвете мака был траурный покой…

Каштан ужасно плакал, когда расцвел весной.

Невидимка

Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай,

Приходит ли знакомая блондинка,

Я чувствую, что на меня глядит соглядатай,

Но только не простой, а невидимка.

Иногда срываюсь с места, будто тронутый я,

До сих пор моя невеста мной не тронутая.

Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем,

Ну, а что другое если, — мы стесняемся при нем.

Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.

Однажды выпиваю, да и кто сейчас не пьет?

Нейдет она: как рюмка — так в отрыжку.

Я чувствую, сидит, подлец, и выпитому счет

Ведет в свою невидимую книжку.

Побледнев, срываюсь с места, как напудренный я,

До сих пор моя невеста целомудренная.

Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем,

Ну, а что другое если, — мы стесняемся при нем.

Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.

Я дергался, я нервничал, на хитрости пошел:

Вот лягу спать и поднимаю храп, ну

Коньяк открытый ставлю и закусочку на стол,

Вот сядет он, тут я его и хапну.

Побледнев, срываюсь с места, как напудренный я,

До сих пор моя невеста целомудренная.

Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем,

Ну, а что другое если, — мы стесняемся при нем.

Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.

К тому ж он мне вредит. Да вот не дале, как вчера,

Поймаю, так убью его на месте,

Сижу, а мой партнер подряд играет мизера,

А у меня — гора, три тыщи двести.

Иногда срываюсь с места, будто тронутый я,

До сих пор моя невеста мной не тронутая.

Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем,

Ну, а что другое если, — мы стесняемся при нем.

Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.

А вот он мне недавно на работу написал

Чудовищно тупую анонимку.

Начальник прочитал и показал, а я узнал

По почерку родную невидимку.

Оказалась невидимкой — нет, не тронутый я

Эта самая блондинка мной не тронутая.

Эта самая блондинка — у меня весь лоб горит.

Я спросил: — Зачем ты, Нинка? — Чтоб женился, — говорит.

Обидно мне, досадно мне, ну, ладно.

Все относительно

О вкусах не спорят, есть тысяча мнений.

Я этот закон на себе испытал.

Ведь даже Эйнштейн, физический гений,

Весьма относительно все понимал.

Оделся по моде, как требует век

Вы скажете сами:

— Да это же просто другой человек.

А я — тот же самый.

Вот уж, действительно

Все относительно,

Все-все. Все.

Набедренный пояс из шкуры пантеры…

О да. Неприлично. Согласен, ей-ей!

Но так одевались все до нашей эры,

А до нашей эры им было видней.

Оделся по моде, как в каменный век

Вы скажете сами:

— Да это же просто другой человек.

А я — тот же самый.

Вот уж, действительно

Все относительно,

Все-все. Все.

Оденусь, как рыцарь и после турнира

Знакомые вряд ли узнают меня.

И крикну, как Ричард я в драме Шекспира:

— Коня мне. Полцарства даю за коня.

Но вот усмехнется и скажет сквозь смех

Ценитель упрямый:

— Да это же просто другой человек.

А я тот же самый.

Вот уж, действительно

Все относительно,

Все-все. Все.

Вот трость, канотье… Я из нэп-а. Похоже?

Не надо оваций!

К чему лишний шум?

Ах, в этом костюме узнали? Ну что же

Тогда я одену последний костюм.

Долой канотье! Вместо тросточки — стэк.

И шепчутся дамы:

— Да это же просто другой человек.

А я тот же самый.

Будьте же бдительны, все относительно,

Все-все. Все.

Каменный век

А ну, отдай мой каменный топор

И шкур моих набедренных не тронь,

Молчи, не вижу я тебя в упор.

Иди в пещеру и поддерживай огонь.

Выгадывать не смей на мелочах,

Не опошляй семейный наш уклад.

Неубрана пещера и очаг.

Избаловалась ты в матриархат.

Придержи свое мнение.

Я глава и мужчина я.

Соблюдай отношения

Первобытно-общинные.

Там мамонта убьют, поднимут вой,

Начнут добычу поровну делить.

Я не могу весь век сидеть с тобой,

Мне надо хоть кого-нибудь убить.

Старейшины сейчас придут ко мне,

Смотри еще: не выйди голой к ним.

Век каменный, а не достать камней,

Мне стыдно перед племенем моим.

Пять бы жен мне, наверное,

Разобрался бы с вами я.

Но дела мои скверные,

Потому — моногамия.