Книга 1 - [61]

Ох, мы крепкие орешки,

Мы корону привезем,

Спать ложимся — вроде пешки,

Но просыпаемся ферзем.

Не скажу, чтоб было без задорин.

Были анонимки и звонки.

Я всем этим только раззадорен,

Только зачесались кулаки.

Напугали даже спозаранку:

Шифер мог бы левою ногой

С шахматной машиной Капабланку.

Сам он вроде заводного танка,

Ничего, я тоже заводной.

Будет тихо все и глухо,

А на всякий там цейтнот

Существует сила духа

И красивый апперкот.

Игра

Только прилетели, сразу сели,

Фишки все заранее стоят,

Фоторепортеры налетели,

И слепят, и с толку сбить хотят.

Но меня и дома кто положит?

Репортерам с ног меня не сбить.

Мне же неумение поможет,

Этот Шифер ни за что не сможет

Угадать, чем буду я ходить.

Выпало ходить ему, задире,

Говорят, он белыми мастак,

Сделал ход с е2 на е4,

Что-то мне знакомое… Так-так.

Ход за мной, что делать надо, Сева?

Наугад, как ночью по тайге,

Помню, всех главнее королева,

Ходит взад-вперед и вправо-влево,

Ну а кони, вроде, только буквой „Г“.

Эх, спасибо заводскому другу,

Научил как ходят, как сдают…

Выяснилось позже, я с испугу

Разыграл классический дебют.

Все гляжу, чтоб не было промашки,

Вспоминаю повара в тоске…

Эх, сменить бы пешки на рюмашки,

Живо б прояснилось на доске.

Вижу, он нацеливает вилку,

Хочет съесть. и я бы съел ферзя.

Эх, под такую закусь бы бутылку.

Но во время матча пить нельзя.

Я голодный. Посудите сами:

Здесь у них лишь кофе да омлет.

Клетки, как круги перед глазами,

Королей я путаю с тузами

И с дебютом путаю дуплет.

Есть примета, вот я и рискую.

В первый раз должно мне повезти.

Да я его замучу, зашахую,

Мне бы только дамку провести.

Не мычу не телюсь, весь, как вата.

Надо что-то бить, уже пора.

Чем же бить? Ладьею — страшновато,

Справа в челюсть — вроде рановато,

Неудобно, все же первая игра.

А он мою защиту разрушает

Старую индийскую в момент,

Это смутно мне напоминает

Индо-пакистанский инцидент.

Только зря он шутит с нашим братом,

У меня есть мера, даже две.

Если он меня прикончит матом,

Так я его через бедро с захватом

Или ход конем по голове.

Я еще чуток добавил прыти,

Все не так уж сумрачно вблизи.

В мире шахмат пешка может выйти,

Если тренируется, в ферзи.

Шифер стал на хитрости пускаться:

Встанет, пробежится и назад,

Предложил турами поменяться…

Ну, еще б ему меня не опасаться:

Я же лежа жму сто пятьдесят.

Я его фигурку смерил оком,

И когда он объявил мне шах,

Обнажил я бицепс ненароком,

Даже снял для верности пиджак.

И мгновенно в зале стало тише,

Он заметил, как я привстаю.

Видно ему стало не до фишек,

И хваленый, пресловутый Фишер

Сразу согласился на ничью.

МАРАФОН

Я бегу, топчу, скользя

По гаревой дорожке.

Мне есть нельзя и спать нельзя,

И пить нельзя ни крошки.

Я сейчас гулять хочу

У Гурьева Тимошки,

Ну, а я бегу, топчу по гаревой дорожке.

А гвинеец Сэм Брук обошел меня на круг.

А вчера все вокруг говорили: Сэм — друг

Сэм — наш гвинейский друг.

Друг-гвинеец так и прет,

Все больше отставание,

Но я надеюсь, что придет

Второе мне дыхание.

Третье за ним ищу, четвертое дыханье.

Ну, я на пятом сокращу с гвинейцем расстоянье.

Тоже мне, хороший друг. Обошел меня на круг.

А вчера все вокруг говорили: Сэм — друг,

Сэм — наш гвинейский друг.

Гвоздь программы — марафон,

А градусов — все тридцать.

Но к жаре привыкший он,

Вот он и мастерится.

Посмотрел бы на него,

Когда бы минус тридцать.

А теперь достань его.

Осталось материться.

Тоже мне хороший друг.

Обошел меня на круг.

Нужен мне такой друг,

Сэм — друг

Сэм — наш гвинейский друг.

ПЕСНЯ О КОНЬКОБЕЖЦЕ НА КОРОТКИЕ ДИСТАНЦИИ, КОТОРОГО ЗАСТАВИЛИ БЕЖАТЬ ДЛИННУЮ…

Десять тысяч и всего один забег

Остался.

В это время наш Бескудников Олег

Зазнался.

Я, — говорит, — болен, бюллетеню, нету сил!

И сгинул.

Вот тогда наш тренер мне и предложил,

— Беги, мол.

Я ж на длинной на дистанции помру,

Не охну.

Пробегу всего от силы первый круг

И сдохну.

Но сурово эдак тренер мне

Мол, надо, Федя.

Главное дело, чтоб воля, говорит, была

К победе.

Воля волей, если сил невпроворот,

А я увлекся.

Я на десять тыщ рванул, как на пятьсот,

И спекся.

Подвела меня (ведь я предупреждал)

Дыхалка.

Пробежал всего два круга и упал,

А жалко.

А наш тренер, экс- и вице-чемпион

Оруда,

Не пускать меня велел на стадион,

Иуда.

Ведь вчера еще мы брали с ним с тоски

По банке,

А сегодня он кричит: меняй коньки

На санки!

Жалко тренера, он парень неплохой

Ну и бог с ним,

Я теперь ведь занимаюсь и борьбой

И боксом

Не имею я теперь на счет на свой

Сомнений.

Только все вдруг стали очень вежливы со мной.

И тренер.

БАЛЛАДА О БОКСЕРЕ

Удар, удар, еще удар,

Опять удар и вот,

Борис Буткеев, Краснодар

Проводит апперкот.

Вот он прижал меня в углу,

Вот я едва ушел,

Вот апперкот, я на полу

И мне нехорошо.

И думал Буткеев, мне челюсть кроша:

И жить хорошо, и жизнь хороша.

При счете 7 я все лежу,

Рыдают землячки.

Встаю, ныряю, ухожу

И мне идут очки.

Неправда, будто бы к концу

Я силы берегу.

Бить человека по лицу

Я с детства не могу.

Но думал Буткеев, мне ребра круша:

И жить хорошо, и жизнь хороша.

В трибунах свист, в трибунах вой,

Ату его, он трус!

Буткеев лезет в ближний бой,

А я к канатам жмусь.

Но он пролез, он сибиряк,

Настырные они.

И я сказал ему:

“Чудак, устал, ведь, отдохни.”

Но он не услышал, он думал, дыша:

Что жить хорошо, и жизнь хороша

А он все бьет, здоровый черт,

Я вижу быть беде. (ему б в НКВД)