Книга 1 - [19]

После долгих штормов к долгожданной тиши.

РАЙ В АДУ

РАЙ В АДУ

Переворот в мозгах из края в край,

В пространстве много трещин и смещений.

В аду решили черти строить рай,

Как общество грядущих поколений.

Известный черт с фамилией Черток,

Агент из рая, ночью, неурочно

Опутал центр. В аду черт знает что.

Что именно, Черток не знает точно.

И черт ввернул тревожную строку

Для шефов всех лазутчиков, амура:

„За мной следят, сам дьявол начеку,

И крайне ненадежна агентура“.

Тем временем в раю сам вельзевул

Потребовал военного парада.

Влез на трибуну, плакал и загнул:

„Рай, только рай — спасение для ада!“

Рыдали черти и визжали: — Да!

Мы рай родной построим в преисподней!

Даешь производительность труда!

Пять грешников на нос уже сегодня!

— Ну, что ж, вперед! А я вас поведу,

Закончил дьявол, — С богом! Побежали.

И задрожали грешники в аду,

И ангелы в раю затрепетали.

И ангелы толпой пошли к нему,

К тому, который видит все и знает.

И он сказал, что он плевал на тьму,

Лишь заявил, что многих расстреляет.

Что дьявол — провокатор и кретин,

Его возня и крики — все не ново,

Что ангелы — ублюдки, как один

И что Черток давно перевербован.

Не рай кругом, а подлинный бедлам!

Спущусь на землю, там хоть уважают.

Уйду от вас к людям, ко всем чертям,

Пускай меня вторично распинают!

И он спустился. Кто он? Где живет?

Но как-то раз узрели прихожане:

На паперти у церкви нищий пьет,

— Я — бог! — кричит, — даешь на пропитанье!

Конец печален. Плачь и стар и млад.

Что перед этим всем сожженье Трои?!

Давно уже в раю не рай, а ад.

Но рай чертей в аду давно построен.

БАЛЛАДА ОБ УХОДЕ В РАЙ

Вот твой билет, вот твой вагон.

Все в лучшем виде одному тебе дано.

В цветном раю увидеть сон:

Трехвековое непрерывное кино.

Все позади, уже сняты

Все отпечатки. Контрабанды не берем.

Как херувим, стерилен ты.

А класс второй, не высший класс, зато с бельем.

Вот и сбывается, все что пророчится.

Уходит поезд в небеса — счастливый путь!

Ах, как нам хочется, как всем нам хочется,

Не умереть, а именно уснуть.

Земной перрон, не унывай,

И не кричи, для наших воплей он оглох.

Один из нас поехал в рай.

Он встретит бога там, ведь есть, наверно, бог.

Ты передай ему привет,

А позабудешь — ничего, переживем.

Осталось нам немного лет.

Мы пошустрим и, как положено, умрем.

Вот и сбывается все, что пророчится.

Уходит поезд в небеса — счастливый путь!

Ах, как нам хочется, как всем нам хочется,

Не умереть, а именно уснуть.

Уйдут, как мы, в ничто без сна

И сыновья, и внуки внуков в трех веках.

Не дай господь, чтобы война,

А то мы правнуков оставим в дураках.

Разбудит вас какой-то тип и пустит в мир,

Где в прошлом войны, боли, рак.

Где побежден гонконгский грипп.

На всем готовеньком ты счастлив ли, дурак?

Вот и сбывается все, что пророчится.

Уходит поезд в небеса — счастливый путь!

Ах, как нам хочется, как всем нам хочется

Не умереть, а именно уснуть.

Итак, прощай. Звенит звонок.

Счастливый путь, храни тебя от всяких бед.

А если там и вправду бог,

Ты все же вспомни, передай ему привет.

Прощай, прощай…

РАЙСКИЕ ЯБЛОКИ

Я умру — говорят.

Мы когда-то всегда умираем.

Съезжу на дармовых,

Если в спину сподобят

Ножом убиенных щадят,

Отпевают и балуют раем.

Не скажу про живых,

А покойников мы бережем.

В грязь ударю лицом,

Завалюсь покрасивее набок,

И ударит душа

На ворованных ключах в галоп.

Вот и дело с концом,

В райских кущах покушаю яблок.

Подойду не спеша

Вдруг апостол вернет, остолоп.

Чур, меня самого,

Наважденье, знакомое что-то,

Неродящий пустырь

И сплошное ничто — беспредел.

И среди ничего

Возвышались литые ворота

И этап — богатырь

Тысяч пять на коленках сидел.

Я коняшек своих

Успокоил неласковым словом,

Я репей из мочал

Еле выдрал и гриву заплел.

Петр-апостол, старик,

Что-то долго возился с засовом,

И кряхтел, и ворчал,

И не смог отворить и ушел.

Тот громадный этап

Не издал ни единого стона.

Лишь на корточки вдруг

С онемевших колен пересел.

Вон следы песьих лап.

Да не рай это вовсе, а зона…

Все вернулось на круг,

И распятый над кругом висел.

Мы с конями глядим:

Вот уж истинно: зона всем зона,

Хлебный дух из ворот.

Так надежней, чем руки вязать.

Я пока невредим,

Но и я нахлебался озоном.

А язык к небу льнет,

И ругательство трудно сказать.

Засучив рукава,

Пролетели две тени в зеленом,

С криком „В рельсу стучи!“

Пропорхали на крыльях бичи.

Там малина, братва,

Нас встречают малиновым звоном.

Но звенели ключи

Это к нам подбирали ключи.

Я подох на задах

Не стрелялся, не дрался на саблях.

Не к мадонне прижат,

Божий сын, а к стене как холоп.

В дивных райских садах

Просто прорва мороженных яблок.

Но сады сторожат

И стреляют без промаха в лоб.

Херувимы кружат,

Ангел окает с вышки — занятно!

Да не взыщет христос

Рву плоды ледяные с дерев.

Как я выстрелу рад

Ускакал я на землю обратно.

Вот и яблок принес,

Их запазухой телом согрев.

Я вторично умру

Если надо, мы вновь умираем.

Удалось — и не сам

Вы мне пулю пустили в живот.

Так сложилось в миру

Всех застрелянных балуют раем.

А оттуда землей

Береженного бог бережет.

В грязь ударю лицом,

Завалюсь после выстрела набок.

Кони просят овса,

Но пора закусить удила.

Вдоль обрыва с кнутом

По-над пропастью пазуху

Яблок я тебе привезу,

Ты меня и из рая ждала.

МАНЕКЕНЫ

(Из к/ф „Бегство мистера Мак-Кинли“)

Семь дней усталый старый бог