Ключевой - [37]

Я завороженно слушал все это, мысленно желая узнать как можно больше подробностей, но в разговор постоянно влезал наш водитель, полукровка по имени Володя с широким скуластым лицом и узкими хитрыми глазами. Наталью он узнал и активно участвовал в разговоре, дополняя его своими полувымышленными историями о предках – то ли саамах, то ли ненцах, которые под прикрытием оленей расселились по всему северу и были, согласно его теории, в самом прямом родстве с коренным населением Америки. Подытожил он это все искренним предложением «незабываемой» рыбалки с динамитом на местных озерах. На что Наталья Александровна, как советник премьер-министра, пообещала подумать над развитием туризма в регионе в обмен на обещание Володи завязать с динамитом.

Тут доморощенный браконьер понял, что болтнул лишку, и сосредоточенно замолчал, уставившись в трещину на лобовом стекле.

За Заполярным дорога закончилась, и теперь мы скакали, как сайгаки. А я задавался вопросом, выдержит ли ходовка старенького «уазика» такое приключение? Портнову, однако, это совсем не смущало, она с любопытством глазела по сторонам, иногда только, во время преодоления особо крупных кочек, прихватывая мою руку.

С Мещеряковым она созвонилась еще до моего пробуждения и обо всем договорилась. Тот ждал нас со своими подельниками на бывшем объекте всесоюзного значения. Что он там делал, одному богу известно!

Вскоре из-за пригорка показалась полуразрушенная башня буровой установки. Это было высокое здание в форме параллелепипеда высотой в пару пятиэтажек. Листы железа, которые укрывали его от северных ветров, теперь посыпались и местами, особенно ближе к крыше, совсем отлетели. Серые заброшенные постройки хозблоков раскинулись на довольно обширной территории неподалеку от вышки. И чем ближе мы подъезжали, тем более безрадостной становилась картина. От былого величия остались только очертания. Северная природа и охотники за металлом сделали свое дело – запустение и разруха встречали нас в этот полуденный час.

Однако совсем рядом со зданием вышки, точнее, за ней, оказалось то, что мы не увидели сразу – это яркие оранжевые домики-бытовки, крошечные по сравнению с впечатляющими размерами буровой. Рядом стояло несколько автомобилей – пикапов, увешанных световым оборудованием. На одном из них было даже какое-то подобие спутниковой антенны. Наш джип отечественной сборки смущенно притормозил рядом со своими пузатыми новенькими собратьями.

Я вышел на улицу и, разминая затекшие ноги, обошел машину, чтобы открыть дверь Наташе, но та уже выпрыгнула сама и застегивала теплую куртку. Несмотря на раннее лето, было довольно прохладно. Дул пронизывающий ветер. А в тени заброшенных хозблоков вообще лежали шапки грязного снега. Я в очередной раз пожалел, что не взял ничего теплого. Мне в моей ветровке было, прямо скажем, холодно.

– Наташа! Иван! – раздался вдруг плаксивый, надтреснутый голос. Я уже и забыл забавную манеру Мещерякова говорить. Мы всегда посмеивались над тем, как он читал лекции. Увлекаясь особенно важными моментами в истории религиозных отношений, он переходил на фальцет, и его высокий голосок начинал звучать особенно пискляво.

Невысокого росточка, плотный, он пингвиньей походкой спешил к нам, протягивая по дороге навстречу нам свою короткую ручку. На нем был синий форменный комбинезон, вязаная шапочка, очки с толстыми линзами в широкой роговой оправе. Его щеки были красными.

– Данила Алексеевич, – встретил я его руку, – здравствуйте!

– Здравствуйте, – Наталья наклонилась и приобняла его.

– Как я рад вас видеть, ребята! – Мещеряков снял очки и протер запотевшие на холоде линзы большими пальцами, близоруко улыбаясь.

– Владимир, – представился наш водитель, также покинув «пост номер один» своего иноходца.

– Да, да, здравствуйте, – суетился Мещеряков. – Какие же вы молодцы, что приехали! Пойдемте в дом, скорее. Чай, кофе?

– Я в машине подожду, – начал отнекиваться Володя.

– Нет! Возражения не принимаются, – тонко взвизгнул бывший преподаватель и увлек нас в оранжевый домик.

Мы юркнули в дверь один за другим и столпились в проходе. В тесном коридорчике справа была вешалка, здесь висел еще один такой же комбинезон, как и у Мещерякова. А он как раз, зайдя последним, настойчиво проталкивал нас вперед.

– Давайте, давайте.

Мы сбросили верхнюю одежду, разулись и вошли внутрь. Комната оказалась неожиданно просторной. Снаружи мне казалось, что она будет куда меньше. Однако в центре свободно разместился большой стол человек на двенадцать, чуть дальше по стене расположилась встроенная кухня с плитой, микроволновкой и даже кофемашиной. Словом, здесь было все для комфортной жизни на Крайнем Севере.

За столом потягивал чай из большой кружки высокий сутулый мужик, которого с Мещеряковым роднило только одно – очки. Словно они заказывали их у одного китайского продавца. В остальном он был, не в пример Даниле Алексеевичу, флегматичен, сух и немногословен. Вместо приветствия он со скоростью ленивца кивнул нам и продолжил пить чай.

– Это Коля… Николай, наш геолог, – представил его, выныривая из-за наших спин, Мещеряков. Куртку он скинул и остался в синих брюках с заправленным в них серым, с узором елочкой, свитере.