Ключ - [32]

— Где хранятся вещи больных? — спросила она у регистраторши.

Палец с длинным острым ногтем указал ей на дверь у входа в больницу. Лив направилась туда, по пути выглянув из главных дверей на улицу. Недавно прошел дождь, и теперь клонящееся к закату солнце отражалось в лужах на асфальте. У бровки тротуара на противоположной стороне стоял микроавтобус телевидения, в кабине курили и разговаривали оператор и репортер, ожидая, когда произойдет что-нибудь новенькое. Лив не хотелось попасть в их засаду при выходе из больницы и снова фигурировать в вечернем выпуске новостей. Ей нужно — по крайней мере на время — затаиться. Из больницы должен быть еще один выход.

Камера хранения была упрятана в темный чулан, разделенный надвое узким прилавком. На нем были навалены канцелярские документы, их груды угрожающе покачивались. За прилавком сидел молодой человек со скучающим лицом. С энтузиазмом обреченного он методично перебирал папку за папкой. Лив показала ему привязанный к ее запястью пластиковый номерок с фамилией. Молодой человек зажал стопку папок под мышкой и нырнул в темный лабиринт простиравшихся за его рабочим местом стеллажей. Лив поглядывала на дверь и прислушивалась к приглушенному шуму в регистратуре, в любой момент готовая броситься в бегство. Ей удалось уйти из палаты намного легче, чем она себе представляла. Девушке казалось, что священник или полицейский постараются задержать ее, но совершенный ею поступок, очевидно, застиг врасплох их обоих. Это, однако, не означало, что она окончательно вырвалась на свободу. Несомненно, и полицейский, и священник в эту минуту связываются по телефону со своим начальством и даже теперь могут попытаться задержать ее. Надо быть предельно осторожной.

Служащий вынырнул из сумрака архива, держа в руках картонную коробку. Лив расписалась в получении, открыла крышку и отшатнулась при виде пластикового мешка, в который была вложена ее одежда, залитая кровью.

— Мусорный бак за углом. — Служащий указал на большой держатель, к которому снизу был прикреплен раздувшийся мешок из желтого пластика. Лив отнесла туда коробку, свободной рукой открыла бак. Внутри лежали еще пять или шесть коробок с одеждой, столь же безнадежно залитой кровью. Лив удивилась, отчего сотрудники больницы сами не выбрасывают пришедшую в негодность одежду. Потом увидела написанное на внутренней стороне крышки предупреждение и поняла: своего рода страховка. Надпись гласила, что администрация не несет ответственности за случайно выброшенные больными ценные вещи. Лив присоединила мешок со своей одеждой, покрытой коркой запекшейся крови, к остальным и отпустила крышку бака; та с грохотом упала на место.

Единственным, что осталось у нее в картонной коробке, был помятый белый конверт с несколькими сотнями турецких лир. Лив понятия не имела, большие это деньги или же их хватит только на чашку кофе, но лучше уж сколько есть, чем совсем ничего. Она сунула конверт в рюкзак, а пустую коробку вернула на прилавок.

— Благодарю вас, — сказала она служащему, застегнула рюкзак на молнию и приготовилась выйти в большой мир. Молодой человек ничего не ответил: он, будто Сизиф, продолжал катить в гору свой камень, сортируя бесконечные бумаги.

Лив приоткрыла дверь и окинула взглядом людей, толпившихся у регистратуры. Центральный вход отпадал: там караулят телевизионщики, а ей пока нужно вести себя тихо и не привлекать излишнего внимания. Должен быть еще один выход. Она присмотрелась к двум удаляющимся санитарам в зеленых форменных халатах. Что-то в их поведении привлекло Лив. Они шли неторопливо, с ленцой. Один из них потянулся к нагрудному карману, зеленая материя натянулась, и под ней обозначился характерный прямоугольник. Обострившийся инстинкт недавней курильщицы подсказал Лив, что санитары решили перекурить. А это значит (если в больнице нет курительной комнаты), что они выйдут из здания.

Она пристроилась за ними и прошла через двойные двери в обшарпанный коридор, стараясь попадать в такт их шагов, чтобы ее не услышали, однако санитары были слишком поглощены разговором и не заметили, что за ними идет какая-то блондинка невысокого роста. В конце коридора оказался пожарный выход. Санитары налегли на запиравшую его щеколду, одновременно доставая сигареты. Лив прибавила шагу, чтобы не отстать, и проскользнула в дверь сразу за ними.

— Привет! — бросила она парням, глядя на дорожку, за которой уже виднелась улица.

— Главный вход — там, — пробурчал один санитар, показывая пальцем вглубь коридора за спиной.

— Но я ведь и здесь могу выйти, правда? — сказала Лив, быстро шагая по направлению к улице. Дожидаться ответа она не стала.

Дорожка вывела ее на широкую улицу, по тротуарам которой катились два потока пешеходов, стремившихся в одну и ту же сторону. Лив пошла против течения, щурясь от яркого света и высматривая машину. Хорошо хоть дождь кончился: во время ливня такси поймать труднее. Она увидела свободную машину, помахала рукой и с удовольствием нырнула на заднее сиденье.

— Nereye?[34] — спросил водитель.

— В аэропорт, — ответила Лив, пристегиваясь ремнем.