Ключ Лжеца - [140]

– Ну вот. – Артос злобно таращился на нас, привязанный к воротам за две сломанные руки. Он высунул язык и провёл по сломанным зубам, словно пытался им до меня дотянуться. Я вставил в замок ключ Локи. Он идеально подошёл и легко повернулся. Щёлк. Я взялся за край ворот и распахнул их, навалившись всем весом, чтобы преодолеть сопротивление бросившегося на меня Артоса. Одной рукой держа ворота, другой я поманил должников. В остальных семи камерах десятки лиц прижались к прутьям, изумлённо глядя на меня.

Озадаченные и перепуганные должники оставались на своих местах. Некоторые даже отошли назад, хотя и держались подальше от мистера Кашля.

Я вздохнул, отошёл назад, сунул руку в карман и вытащил мелкие монеты – два серебряных флорина, три гекса и дюжину полушек. Взмах кисти, и они разлетелись по помещению за воротами. Половина народу камеры как ошпаренные бросились вперёд, а большинство остальных вскочили на ноги. Многие из них застряли в проходе, сражаясь друг с другом, отчаянно желая выбраться первыми – прямо перед носом Артоса, который беспомощно дёргал руками.

Я быстро подошёл к Хеннану и передал ему орихалк.

– Подержи.

В опустившейся темноте я сгрёб из-под тарелки свои двойные флорины – всего около пятидесяти – и завернул в подол рубашки.

– А теперь давай обратно. – Мне пришлось повысить голос из-за усиливающейся какофонии драки перед воротами. Спустя пару секунд я взял орихалк, и помещение снова осветилось – моя рука светилась, сияние металось между пальцами. – Пошли. – Я пошёл впереди, Хеннан за мной, и остальные следом. Мы спешили за удаляющимся светом, боясь остаться в темноте с умирающими, которые могли не умереть должным образом.

Я дал бы Хеннану ключ и позволил открывать остальные ворота, но казалось жестоким позволять ему трогать эту штуку. Я даже заморгал от этой мысли. Год назад моё удобство перевесило бы любые беспокойства насчёт жестокости по отношению к ребёнку – на самом деле жестокость могла считаться даже дополнительным преимуществом…

Я перешагнул троих мужчин, сражавшихся за гекс, и открыл первые ворота. Ещё несколько мужчин из тех, кто поздоровее и покрупнее, примкнули к сражению за разменную монету. Большинство же держалось позади, боясь моей сияющей руки и чёрного ключа почти так же сильно, как они боялись Артоса с его полусъеденным лицом.

К тому времени, как я добрался до пятой камеры, люди стали медленно двигаться к выходам уже открытых камер. Я отпер ворота и немедленно мимо меня протолкнулся здоровяк. Он не присоединился к драке за последнюю монету в центре, а повернулся вместо этого ко мне. Мне пришлось встретиться с ним взглядом. Воинственные тёмные глаза уставились на меня из-под копны чёрных волос. Он голодал с остальными должниками, но раньше был силачом, и я, видимо, произвёл на него куда меньшее впечатление, чем на его товарищей.

– Я смотрел, как ты ешь, когда остальные голодали. Смотрел, как ты швыряешься деньгами, северянин. – Он нахмурился сильнее и замолчал, словно задал мне вопрос.

– Северянин? Я? – Это было что-то новенькое, хотя, наверное, технически он был прав. Я посмотрел на него, раздумывая, смогу ли я его одолеть – пробовать мне определённо не хотелось.

– Думаю, ты бросишь денег и в мою сторону. А лучше, спокойно передашь их мне, так, мальчик?

Камеры за моей спиной притихли, заключённые передо мной уставились в мою сторону. Защищаться я мог только ключом в своей руке, который держал несколько неловко, из-за спрятанного в ладони двойного флорина. Во второй руке был орихалковый конус, который я крепко прижимал к животу, удерживая подол рубашки, набитый скромным состоянием в золоте.

– Ух. – Меня охватила паника, и ноги были уже готовы помчаться прочь. Громила протянул к моей шее костлявую руку.

– Ял, бей его! – Невежливо запищал рядом Хеннан. Он перенял у Снорри эту проклятую привычку называть меня "Ялом".

Вдохновение озарило меня раньше, чем напал громила.

– Смотри! – сказал я и раскрыл ладонь с ключом, показывая золотой диск в грязной ладони. На секунду его лицо осветилось отражённым светом, а на лице расплылась глупая ухмылка. – Лови! – И я бросил монету между прутьев в камеру за его спиной. Два десятка грязных серых тел немедленно бросились на двойной флорин, и мой мучитель, заворчав, повернулся и рванул в кучу, рыча жуткие угрозы.

– Потрать на здоровье. – Я закрыл за ним ворота, запер и убрал ключ в карман.

Я обернулся, ожидая, что произвёл на публику хотя бы небольшое впечатление, но оказалось, они притихли не из-за моей маленькой драмы у пятых ворот. В коридоре стоял Раско, а за его спиной три стражника – все здоровяки в кольчугах и с обнажённой сталью в руках.

– Живо. Назад. – Раско ронял каждое слово, словно камни. Свою обычную дубинку он сменил на другую, у которой на конце был уродливый кусок железа. Серое море тел отпрянуло к камерам, множество теней заметалось по стенам от пульсации орихалка в моей руке. Ещё несколько секунд, и мой шанс совсем исчезнет.

– Смотрите! – Крикнул я, вытаскивая пригоршню золота из подола рубашки и протягивая его к потолку.

Это привлекло их внимание. Десятки голов на десятках шей повернулись. Особенности нашего заключения означали то, что я держал в своих руках их свободу. Несмотря ни на какие угрозы, острое железо или тупые инструменты, мало кто здесь даже сейчас не мог купить себе путь за дверь десятью двойными флоринами. Многие из них могли купить освобождение одной-двумя монетами, а в худшем случае одна монета даст им год еды и воды – ещё год между ними и кормом для свиней.