Ключ - [44]

Я подумал, что Монтец лопнет от дикой, неконтролируемой ярости, взорвется, как бомба. Его жирное лицо налилось кровью, его начало колотить, по телу пробегали судороги, оно тряслось, как бесформенная студенистая масса. Он поднялся и, вытянув руку, навел на Алису люгер. Рука дрожала, и он обхватил пистолет обеими руками.

И тут Ленни выстрелила.

Она сделала три выстрела, но убит он был уже первой пулей, попавшей в лоб. Его руки разжались, люгер упал в воду между лодкой и катером. Несколько мгновений Монтец оставался в вертикальном положении, устремив на нас невидящий взгляд. Затем рухнул на палубу катера, который стало медленно относить в сторону.

Зарывшись лицом в колени матери, Полли негромко всхлипывала. Она слышала весь разговор, но Алиса позаботилась о том, чтобы девочка видела как можно меньше.

Словно не зная, что делать дальше, Ленни в нерешительности смотрела на пистолет. Наконец, несильно размахнувшись, бросила его в воду.

13. Маллигэн

На Хакенсек-Ривер, чуть ниже государственной дороги номер сорок шесть, есть старый причал. Именно там Ленни пожелала выйти на берег. Я предупредил ее, что причал прогнил и ночью опасен. Я предложил довезти её до лодочной станции, но она упорствовала в своем решении и, полагаю, была права.

Я поинтересовался, как она представляет свои дальнейшие действия. Вскарабкается по крутому берегу на шоссе, а что дальше?

Ленни лишь улыбнулась и покачала головой. Я предложил проводить её до дороги.

— Нет, Джонни, — ответила она, — оставайся с женой и дочкой.

Полли спала на коленях у Алисы, Алиса за всё это время не произнесла ни слова — не выразила благодарности, не попрощалась. Ленни выбралась из лодки, несколько мгновений стояла неподвижно, глядя на нас, потом начала взбираться по берегу. Она показалась мне хрупкой и какой-то жалкой. Вскоре её поглотила ночь, она исчезла в темноте, навсегда уйдя из нашей жизни.

Остаток пути по реке я вел лодку на малой скорости. Я мог бы дать мотору полные обороты, но меня охватила вялость, граничившая с апатией. Думаю, Алиса испытывала похожие чувства, потому что ни разу не поторопила меня.

Когда молчание сделалось невыносимым, я напомнил Алисе, что Ленни могла и не спрашивать нашего согласия перейти с яхты на лодку. При желании она могла принудить нас к этому под дулом пистолета.

— Да, наверное, могла, — сказала Алиса. Это были первые слова, произнесенные ею после смерти Монтеца.

— Но она так не поступила.

— Да, не поступила.

— И по сути дела, — продолжал я, — спасла тебе жизнь.

— Да?

— Конечно. Разве нет?

— Возможно, ты прав. — Алиса вздохнула. — Говори тише. Ты разбудишь Полли. Она наконец заснула.

— Ничто не сможет разбудить Полли в течение ближайших десяти часов. Мне хотелось бы знать, что ты подразумеваешь под словами «возможно, ты прав»?

— Она спасла мне жизнь. А может, я спасла жизнь ей или ты спас жизнь всем нам. Мне это глубоко безразлично.

— Потому что ты её ненавидишь?

— Ты превратился в круглого идиота, Джонни?

— Стараюсь быть не глупее других.

— Её больше нет с нами. А это главное. Их никого нет. А у нас есть Полли, и я ничего не хочу обсуждать.

— Боюсь, обсуждать придется, — сказал я. — В болотах остались три трупа.

— Мы не убивали их, Джонни. Постарайся об этом не забывать.

— Ты серьезно?

— Ох, Джонни, — устало произнесла она, — ты хочешь, чтобы я рыдала, оплакивая их? Я пролила сегодня достаточно слез. Единственное, о чем я мечтаю, — быстрее закончить сегодняшний день. И он, слава Богу, заканчивается.

— Именно это мы и расскажем в полиции?

Ее голос стал холодным и жестким:

— Когда тебе пришла в голову мысль о полиции, Джонни?

— Я думаю об этом уже некоторое время.

— Так перестань думать, — раздраженно бросила она.

— Разве не настало время идти в полицию?

— Нет, Джонни, в полицию надо было идти раньше. До того, как начался этот кошмар. Если бы у тебя было хоть немного соображения и капелька смелости, ты пошел бы к ним и рассказал, что случилось в метро. Ну а сейчас, как ты только что сказал, в болотах остались три трупа. Одного прикончила твоя приятельница Ленни. Я не вижу возможности объяснить полиции, что там случилось, или доказать, кто виновник произошедших событий. И ты ошибаешься, если полагаешь, что я позволю этому отравлять мне оставшуюся жизнь. И не думай, что я позволю арестовать своего мужа, что бы он ни сделал. Нет, в полицию мы обращаться не станем. Мы будем молчать как рыбы, и пусть события развиваются естественным путем. Ты меня понял?

— Но она не убийца, — упрямо и довольно глупо возразил я.

— Ах, извини, я плохо о ней отозвалась.

— Монтец заслужил то, что получил.

— А кто ты такой, Джон Кэмбер, чтобы решать, кто достоин жизни, а кто нет? Откуда ты знаешь, что заслужил Монтец? Конечно, мир сразу стал бы чудесным, если бы каждый из нас получал по заслугам.

— Но я понятия не имел, что у неё пистолет! — воскликнул я. — Об этом знала ты, и именно ты решила судьбу Монтеца. Видела, как Ленни вынимала пистолет из сумки. Потом начала осыпать Монтеца оскорблениями, довела его до бешенства, чуть ли не до помешательства. Он был не в состоянии держать в руках оружие, и это дало ей шанс.