Ключ - [31]

— У тебя нет жалости.

— Тебе не нужна жалость, — ответила Алиса.

Мы молча сидели в гостиной, поглядывая на часы и мучительно отсчитывая про себя минуты. Было уже половина восьмого, но время для нас утратило связь с реальностью. Я мог бы сказать, что прошло всего двадцать шесть часов с того момента, как человек по имени Шлакман, бывший эсэсовец и комендант концлагеря, ухватился за меня на станции метро «Индепендент», моля о помощи. Однако подобный счет вряд ли был бы правильным. Мне было тридцать пять, но если бы на чаши весов положили все прожитые мною годы и один сегодняшний день, последний перевесил бы.

Мы сидели уже двадцать минут, самые тяжелые двадцать минут в моей жизни. Самые нервные, напряженные минуты этого кошмарного дня. Я обвинял себя в том, что невольно способствовал убийству собственной дочери.

Алиса понимала мое состояние. Она не пыталась облегчить мои душевные страдания, попытки были бы бессмысленны. И не собиралась брать обратно свои обвинения. По прошествии двадцати минут она сказала простым, будничным тоном:

— Знаешь, Джонни, пока ты отсутствовал, я не переставала думать о ключе.

Я не ответил, и она продолжала:

— Думаю, я знаю, у кого он сейчас.

— Знаешь?

— Думаю, да. Конечно, я не уверена, но чем дальше я складываю одну с одной детали общей картины, тем яснее она становится.

— Так кто же его взял?

— Полли.

— Полли?

— Именно. После того как ты позвонил утром, я положила его на кухонный стол и вышла. Полли осталась в кухне. Она видела, куда я его положила. Спросила, что это такое, а когда я показала ей ключ, сказала, что он очень забавный. Я объяснила ей, что это ключ от железного ящика, где держат самые дорогие вещи, как, например, её любимые куклы. Наверное, ключ разжег её любопытство. Полли оставалась в кухне, а когда я собралась, то просто окликнула ее: «Пойдем, Полли, пойдем быстрее, не то опоздаем». Раньше такая возможность не приходила мне в голову, теперь она представляется мне правдоподобной.

— Но если она забрала его, ключ был бы у неё в руках. И ты бы его увидела. У Полли на платье нет карманов.

— На ней было серое демисезонное пальто, на котором карманы есть. В один из них она и засунула ключ.

— Если она действительно его туда спрятала, — медленно сказал я, — они к этому времени должны были его найти.

— Я тоже об этом подумала.

— А если нашли, то…

— Джонни, ведь могло случиться и так, что Полли о нем совсем забыла. О ключе её не спрашивали, а обыскивать девочку им просто не пришло в голову. И всё же они могут… О Боже, я не знаю… Я просто не знаю, Джонни.

В этот момент кто-то позвонил в заднюю дверь.

Я открыл дверь. Вернее, лишь повернул ручку, а человек, стоявший с противоположной стороны, рывком распахнул ее, вошел в кухню и сам закрыл дверь. Это был крупный экземпляр человеческой породы, один из самых широкоплечих и атлетически сложенных мужчин, которых я встречал в жизни. Он не был чрезмерно высок, хотя рост его безусловно превышал шесть футов. Меня поразили размах его плеч и толщина рук, напоминавших окорока.

У него было круглое, бледное, одутловатое лицо, маленькие голубые глазки, слегка вздернутый небольшой нос и светлые коротко стриженные волосы, напоминавшие цветом солому и торчавшие во все стороны, как солома. Его голова была небольшой, а будучи посаженной на толстую шею, казалась совсем крошечной. Рот окаймляли тонкие, как лезвие бритвы, губы. В целом он являл собой наиболее отталкивающее, омерзительное произведение природы, которое я когда-либо встречал.

Я уже получил представление о его силе. Когда он распахнул дверь, я отлетел на середину кухни, будто отброшенный ураганом. Если бы дверь ударила мне не в плечо, а в голову, мой череп раскололся бы как орех, Войдя в кухню, он несколько мгновений стоял неподвижно, глядя на меня и моргая глазами. На нем были черные твидовые брюки, желтая спортивная сорочка и водонепроницаемая куртка. Лицо покрывала щетина недельной давности.

— Кто вы? — спросил я. — И что вам нужно? В кухню вошла Алиса и встала рядом со мной.

— Ты — Кэмбер? — Низкий, хриплый, чуть гортанный голос вызвал у меня неясные ассоциации. Я слышал его раньше, но где?

— Да, я Кэмбер.

— Я — Шлакман. Ганс Шлакман. Я говорил с тобой утром по телефону. Помнишь?

— Да, — пролепетал я, тщетно пытаясь прочистить горло и придать голосу мужественную твердость. — Я помню. Ваш отец…

— Именно, — ухмыльнулся Шлакман. — Мой старик перепутал поезд с мясорубкой. Или ты его подтолкнул? — Он оглядел меня сверху вниз, потом, по-прежнему ухмыляясь, покачал головой: — Нет, ты не толкал его. Такие, как ты, никого не толкают. Ты жалкий вонючий слизняк!

— А вы кто такой? — воскликнула Алиса. — Вы не можете быть сыном того старика. Разве вы стояли бы тогда здесь, кривляясь, как обезьяна?

— Вы только послушайте! — сказал Шлакман, тыча в её сторону своей похожей на окорок рукой. — Нет, вы только послушайте! Вот что я скажу тебе, леди: если бы этот мерзавец был твоим отцом, ты тоже сейчас улыбалась бы. Старый негодяй. Хочешь, чтобы я рыдал по нему? — Говоря, он всё время перемещался по кухне, его шаги были удивительно легкими для массивной фигуры. — Нет у тебя пива, леди? У меня пересохло горло. Значит, хочешь, чтобы я рыдал по Шлакману? Леди, если бы он избил тебя хоть раз так, как избивал меня тысячи раз, ты танцевала бы джигу на рельсах подземки. Хотя я и сам не ангел. Ну как насчет пива, леди? Есть?