Ключ - [29]

— Мистер Маллигэн, — сказал я, — мне нужна лодка. Не для себя. Это вопрос жизни и смерти одного человека. Я заплачу двадцать пять, пятьдесят долларов — сколько попросите.

Он в раздумье посмотрел на меня. Потом покачал головой:

— Нет, не могу, мистер Кэмбер. Пятьдесят долларов для меня большие деньги, и всё же не могу.

Он собирался отойти в сторону, но я крепко схватил его за руку и спросил:

— Вы женаты, мистер Маллигэн?

— Какое это имеет значение?

— У вас есть дети?

— Послушайте, мистер, исчезни. Я больше не желаю об этом говорить.

— Скажите только, у вас есть дети?

— Есть, — раздраженно сказал он.

— Так вот, у меня тоже есть ребенок — дочка четырех с половиной лет. Полли. Мою дочку похитили — два или три часа назад, вот почему мне требуется лодка. Это мой единственный шанс увидеть её снова. Прошу вас, не отказывайте мне. Если хотите, я стану на колени.

Некоторое время он размышлял, потом сказал:

— Давай войдем внутрь, поговорим там.

Вслед за ним я вошел в крошечную будку, в которой он хранил подвесные моторы и запчасти к ним. У стенки стоял стол, заваленный бухгалтерскими книгами и бумагами. Кивком головы пригласив меня садиться, он достал из маленького холодильника две банки с пивом и открыл их. Я отрицательно покачал головой.

— Выпей, — сказал он. — Будешь чувствовать себя лучше, если прополощешь кишки пивом.

Я рассказал ему все, ничего не утаив. Сломав однажды печать молчания, которую я и Алиса поставили на это дело, я не видел причин, почему не поделиться с ним. Маллигэн слушал, скосив на меня свои серые, с красными прожилками глаза. Его лицо оставалось непроницаемым. Когда я кончил, он кивнул и сказал:

— Да, забот у тебя предостаточно.

Я кивнул.

— Ты увяз по горло. Добропорядочный гражданин с прекрасной женой и ребенком в лапах гангстеров. Ты никогда прежде не имел с ними дела?

Я покачал головой.

— Да, конечно, вот они и издеваются над тобой. Скажи, почему ты все-таки не обратился к фараонам? Конечно, они не такие, какими их изображают в рассказах для бойскаутов, но всё же сила на их стороне.

— И Алиса, и я боимся, что Монтец убьет Полли, если мы сообщим в полицию.

— Да? Видишь ли, Кэмбер, надо смотреть правде в глаза. Твою дочку прикончат в любом случае. Для них она — главная угроза, а суд выносит одинаковые приговоры — неважно, остается жертва в живых или её убивают. Человек, которого похитили, — главный свидетель обвинения.

— Пока её не убили. Другой надежды у нас нет, мистер Маллигэн. Пока существует хотя бы один шанс из тысячи, что нам вернут её живой, мы будем делать все, что нам скажут.

— Конечно, если смотреть на вещи таким образом…

— А как ещё можно смотреть?

— Главная проблема, Кэмбер, в том, что ты честный человек в окружении жулья. А уголовники не играют по правилам, порядочность их не беспокоит. Ты любишь свою жену, своего ребенка и хочешь, чтобы другие любили тебя. Ты никого не собираешься толкать локтями и, когда включаешь телевизор, веришь, что ты прав. Потому что по телевизору показывают, как слабаки, деликатные, вежливые люди преуспевают в жизни. И ты начинаешь думать, что весь мир состоит из таких простофиль, как ты. Но мир совсем другой, и человеку приходится понять это. В жизни проигрывает слабый, а всякая мразь по большому счету оказывается на стороне победителей.

— Значит, я — проигравший?

— Да, Кэмбер, проигравший. Ты мой клиент, и я не стал бы говорить с тобой подобным образом, не знай я о твоем отчаянном положении. Ты должен понимать, что тебя ждет. Зачем нужна лодка? Они хотят, чтобы ты передал им ключ в таком месте, где они хорошо видят тебя, а ты их нет. Может быть, они даже покажут тебе дочку, возьмут её с собой в лодку. Но и девчонку, и тебя вместе с женой они всё равно прикончат. Вот почему я называю их мразью. Скажи, Кэмбер, если бы у тебя был ключ, продал бы ты его за двадцать пять кусков?

— Нет, — прошептал я.

— Почему? Ведь двадцать пять — огромные деньги.

— Они не принесут добра ни мне, ни Алисе.

— Согласен. Но ты всегда будешь среди проигравших. А в общем-то положение твое хуже некуда. Если бы у меня были мозги, я бы просто умыл руки и встал в сторонку.

— Пожалуйста, — умоляющим голосом произнес я, — мне необходима лодка.

— Конечно, она тебе необходима. А мне что, вступить в отряд бойскаутов? С тобой расправятся, и лодка будет на дне. И всё за вшивые пятьдесят долларов. Меня наказали уже однажды на пятьсот, поломали и лодки, и моторы, а я, как последний слюнявый кретин, слушаю твои сентиментальные рассказы.

— Пожалуйста… прошу вас, мистер Маллигэн. Я никогда не забуду о вашей услуге.

— Я тоже не забуду.

Я сунул руку в карман, чтобы достать деньги, и тогда он сказал:

— Послушай, если тебе некуда девать пятьдесят баксов, лучше заплати за дом. — Его голос был резким и злым. — Не пытайся купить человека вшивой полусотней. Ну а если приспичило, плати настоящую цену. Меня тошнит от таких, как ты. Если тебе до зарезу нужна лодка, я дам ее. Только верни. Мое единственное условие — верни лодку. Она будет крайней на причале, с двадцатисильным джонсоновским мотором. Ты знаешь, как обращаться с мотором Джонсона?

— Знаю, — с трудом выдавил я из себя.