Эдит вначале вымыла шампунем волосы, затем ополоснулась под душем, замотала голову полотенцем и вытерлась. В спальне она надела чистое белье и платье, а вместо обуви ограничилась чистой парой белых носков. Сушить волосы не хотелось, но она заставила себя это сделать, чтобы не ложиться спать с мокрой головой. Пока она этим занималась, ее обуревали самые разнообразные мысли относительно того, почему Хойт приехал к ней. Подходящего объяснения она так и не придумала. От страшной усталости ей хотелось одного — поесть и лечь спать. Но здесь Хойт, а это такой редкий и необычный случай, что ей надо постараться и не уснуть раньше времени.
Эдит спустилась вниз. Она едва держалась на ногах. Оставалось надеяться, что еда ее взбодрит — обычно после сытной еды к ней приходило второе дыхание.
Хойт достал посуду и сервировал стол на кухне. Помимо закрытых судков, явно принесенных из кухни мисс Эд, Эдит увидела корзинку, внутри которой на салфетке лежал пухлый каравай домашнего хлеба. Хойт вынул из холодильника кувшин с холодной водой и выставил на стол стаканы, в которые положил кубики льда. Металлический кофейник, привезенный Хойтом, красовался рядом с кувшином. Он уже расставлял на столе чашки, когда появилась Эдит.
— Что ж, — Хойт поднял лицо и оглядел девушку с головы до ног в носках. — Вы словно заново родились. — Он улыбнулся, и у Эдит замерло сердце. — Садитесь за стол и принимайтесь за еду.
Он выдвинул ей стул, она уселась и потянулась за льняной салфеткой, которую он тоже привез с собой.
— Хойт, вы и не представляете себе, что все это для меня значит именно сегодня вечером, — сказала она. — Я просто умираю от голода.
— В таком случае — налегайте. — Он снял крышку со стоящей перед ней тарелки, и она увидела огромный толстый бифштекс, а еще — объемистую горку дымящихся овощей и печеного картофеля с румяной маслянистой корочкой.
— Я нагрел судки в вашей микроволновке. Я не забыл вначале снять крышки.
— Молодец. — Эдит смотрела, как он, взяв баночку со сметаной, зачерпнул полную ложку, собираясь полить ею картошку.
— Много? Или достаточно?
— Как раз в меру, — ответила Эдит. — Спасибо. А теперь садитесь и тоже поешьте. — Она улыбнулась, глядя, как он послушно обошел стол и уселся. — А как ваш бок?
— Сегодня объект для забот — вы, — объявил Хойт и гордо улыбнулся, очень довольный собой.
Эдит отрезала кусочек сочного бифштекса и положила в рот.
— Ой, как вкусно… просто превосходно…
Хойт улыбнулся.
— Ешьте на здоровье.
— Огромное спасибо. И мисс Эд тоже спасибо, — торопливо произнесла девушка, с жадностью поглощая вкусное мясо. — Уж не знаю, в честь чего все это затеяно. Вы, наверное, завладели волшебной лампой, потерли ее… и вот все это появилось. — Хойт усмехнулся, а она подхватила вилкой побольше овощей и совсем неэлегантно запихала в рот. — Может, это сравнение… или метафора не совсем подходит? Ладно, я потом вам объясню, когда поем.
Наконец она съела все, что лежало у нее на тарелке, и, не стесняясь, подтерла подливку толстым куском хлеба.
Хойт налил им обоим кофе, и Эдит, взяв чашку, откинулась на спинку стула.
— Кофе тоже замечательный, — похвалила она Хойта. — Все замечательно… восхитительно. Я так устала сама готовить.
— Вас еще ждет торт.
Эдит засмеялась.
— О, про это никак нельзя забыть. Я чувствую себя именинницей или… словно у меня праздник. — Она замолчала и вдруг вспомнила: — Подождите-ка. Я ведь спросила про ваш бок, а вы ничего не ответили.
— С ним все в порядке.
— Значит, вы хорошо спали прошлой ночью, — заключила она. — А антибиотики принимали?
— Да. Но они мне больше не нужны. Хватит и аспирина.
Эдит кивнула.
— Хорошо. Кстати, а где вы так сильно поранились? Вы так и не рассказали.
Хойт скривился. Он явно не хотел сейчас про это говорить.
— Да просто неудачно упал. Меня сбросил жеребец прямо на кусок старой рифленой железной крыши, который валялся где-то с краю дорожной ограды, так что я его не заметил. Жеребец, видно, решил, что будет лучше, если на кусок железяки приземлюсь я, а не кто-нибудь еще.
Эдит засмеялась. Как это характерно для Хойта — превратить несчастный случай в шутку. Он улыбался, глядя на нее, а она думала том, что он — самый красивый мужчина на всем белом свете. Сердце опять заколотилось с томительной нежностью. Почему она не родилась в другом месте подальше от Хойта? Тогда они не встретились бы…
Надо поскорее что-нибудь сказать, чтобы нарушить молчание. Они и так слишком долго смотрят друг на друга.
— Кто разрежет торт: вы или я?
Хойт со скрипом отодвинул стул.
— Эта честь принадлежит мне.
Эдит указала ему, в каком ящике буфета лежит специальный нож для торта, а где — тарелки для десерта. Хойт вынул торт из холодильника и поставил на стол. Занятно было наблюдать, как он орудует ножом, стараясь не помять взбитый крем, украшавший верхушку торта, и аккуратно перекладывает кусок со стеклянного блюда на тарелку Эдит. Ему это удалось и он принялся отрезать порцию и себе, правда, для себя он не так старался.
