Ключ без права передачи - [14]

26

Эмма Павловна рассеянно прочитала то, что изобразил на доске Сысоев, и сказала:

- Ну так, Сысоев - "четыре", Баюшкина - "три". Дневники мне на стол.

Адамян поднял руку.

- Что тебе? - прямо-таки с испугом спросила химичка. - Я же сказала: ты у меня отсутствуешь!

Женя встал:

- Но это субъективный идеализм, Эмма Пална. Всякий материалист скажет вам, что я присутствую. А следовательно, могу задать вопрос: в чем ошибка Сысоева? Почему "четыре", а не "пять" или "три"?

- Граждане, когда же это кончится? - воскликнула Эмма Павловна. - Почему я должна давать ему отчет?!

- Но вопрос по существу, Эмма Пална, - кротким взглядом своих черных бархатных глаз Адамян показывал полную лояльность. - Человек правильно вычислил объем газа, полученного…

- Молчать! - закричала Эмма Павловна так, что все перепугались. - Вон из класса!

- За что? - спросила Юля. - Несправедливо!

- За что? - стали громко интересоваться и другие.

Эмма Павловна дала себе паузу, чтобы остыть. По лицу ее растекались яркие пятна.

- Это я вас хочу спросить: за что мне нервотрепка такая? Что я вам сделала плохого-то? А ведь могла бы кое-кому испортить аттестат! Нет, мне это не надо. Я вообще могу уйти и фармацевтом устроиться!… Сколько раз даю себе слово…

И тут вошел Назаров. 10-й "Б" хотел встать, но он удержал:

- Сидите, сидите… Я тоже посижу. Эмма Павловна, вы не против?

- Ну что вы… Наоборот, очень вовремя. Только урока не будет, Кирилл Алексеич, пока не выйдет Адамян. Я не могу его видеть, я уже говорила вам… Он… он… умственный хулиган, вот! Или он, или я!

Назаров оценил напряженность обстановки.

- Адамян, пойди погуляй, - скомандовал он спокойно.

Женя усмехнулся и вышел.

Эмма Павловна раскрыла свои конспекты и, читая, сказала:

- Тема у нас - механизм реакций замещения. На примере предельных углеводородов… - Пальцы ее на тетрадочном переплете слегка дрожали.

Поднял руку Майданов.

- Что тебе?

- Можно выйти?

- Ну выйди… если невтерпеж, - пожала она плечами. Класс дружно хохотнул.

Майданов целеустремленно вышел, ухватив попутно насмешливый Юлин взгляд.

- Все пишут! - провозгласила Эмма Павловна и пошла по рядам, наблюдая за исполнением этой команды. - Ме-ха-низм ре-ак-ций заме-ще… - чеканила она и так дошла до Назарова, устроившегося за последним столом.

Он тихо удивился:

- Зачем же по складам, Эмма Павловна? Десятый класс…

- Ох, уж я не помню, на каком я свете, - созналась она. - Записали?

Он посмотрел на нее внимательно и подавил трудный вздох.

27

Вырвавшись в пустой коридор, Саша Майданов допытывался у Адамяна:

- Объясни толком… Я и не помню, чего мы там такого наговорили.

- Не помнишь? Ну еще бы: ты-то в порядке! Кому будет плохо, так это Мариночке. Хотел ее испытать - теперь радуйся! Теперь эту шарманку включат на педсовете!

- А ты не за себя ли испугался?

- Здрасьте! Да если б это по Мариночке не стукнуло, я б только радовался, что они наконец услышат про "Голгофу"!

Майданов помолчал, подбросил несколько раз и поймал монету… И высказал резюме:

- В общем, так: ты отвлекаешь Алину, - надо, чтоб она вышла, а я захожу в кабинет "шерифа"…

- Зачем? - честно не понял Женя.

- За магнитофоном!

- Погоди, погоди! Тут надо рассчитать на пять ходов вперед - может, это только напортит? И потом…

- Что?

- Неловко все же…

Один лестничный пролет Майданов шел молча, потом остановился и сказал:

- Вот поэтому вы, интеллигенция, не класс, а только прослойка. Что неловкого-то - отобрать свое? Мы ж отдадим кому? Юльке. Она хозяйка? Она! Значит, что? Значит, обратно будет справедливость.

Адамян хотел возразить, но майдановская логика была слишком проста и пряма для него.

- А как ее отвлекать, Алину? - спросил он.

- Ну скажи, что о ней спрашивал один человек. Высокий, скажи, спортивный. И тяни резину, что ты обещал его не выдавать… И уходи. Она пойдет за тобой, как нитка за иголкой.

- Это что, проверено? - Многознающий Адамян был, как дитя, неопытен по части женского сердца и распахнул глаза.

- Тыщу раз.

28

…Все шло как по нотам. Из канцелярии Алина вышла вслед за Женей, заинтригованная предельно:

- Ну намекни, Жень… Ну хоть на какую букву?

- На "эс".

- Стеблов Костя? Старший пионервожатый?

- Алина, не могу, слово дал. - Адамян сдерживал смех: способ действовал безотказно.

- Если Стеблов - неинтересно… А подбородок у того человека раздвоенный, да? А глаза черные.

- А вот и нет. Серые!

- Серые - это хорошо. Только у тех серых, которые я имею в виду, фамилия совсем на другую букву, - вздохнула Алина. - А если ты на своего Смородина намекаешь, то давай не ври: мы-то знаем, на ком у него свет клином сошелся… На каком недоступном предмете! - засмеялась она.

- На каком? - застыл Женя.

- Не знаешь? А друг называется! Ну давай на обмен: я тебе эту тайну шепну, а ты мне про того человека… А?

…Проводив их критическим взглядом, Майданов прошел в дирекцию спокойно.

В кабинете магнитофона не было. Ни на столе, ни внутри стола, ни на стеллажах, ни на подоконниках. Неужели в сейфе? Тогда это мертвое дело. Уже признав свое фиаско и собравшись исчезнуть, Майданов напоследок рискнул открыть большой желтый портфель, что лежал в кресле директора. Есть! Но ведь если вынуть магнитофон, портфель совсем легонький? Ну что ж… Пусть там пока полежит один из этих томов Большой Советской Энциклопедии - книги, товарищ директор, ваши, а магнитофончик, извините, - нет!