Кляйнцайт - [3]
— Вы уволены, — натянуто произнес Директор.
У доктора Налива
— Гипотенуза — довольно странный орган, — сказал доктор Налив, сидя в своей хирургической клинике на Харли–стрит. Доктору Наливу было лет пятьдесят пять, и выглядел он как истый джентльмен, который и другие полсотни лет пробежит, даже не задохнувшись. Журналы в его приемной потянули бы фунтов на 200. Его клиника была оснащена коробочкой пластыря, иглой для взятия образцов крови, полочкой с пробирками и электрическим камином времен Регентства. Был у доктора Налива и стетоскоп. Он осмотрел его, щелчком стряхнул остатки прилипшей серы. — Мы чертовски мало знаем о гипотенузе, — произнес он. — Да и о диапазоне тоже. Вы можете всю жизнь прожить, даже не узнав про них, но уж если они дадут о себе знать, то неприятностей не оберешься.
— Так, может, и говорить не о чем, а? — спросил Кляйнцайт. — Просто небольшой приступ от А до В. — Тут его пронзило снова, точно раскаленным железным прутом, насквозь. — Просто небольшой приступ от А до В, — выговорил он. — Слушайте, может, у всех это есть, а?
— Нет, — сказал доктор Налив. — Едва ли три случая в год наберется.
Три случая чего, хотел спросить Кляйнцайт, но сдержался.
— И ничего серьезного? — спросил он.
— Как у вас со зрением? — задал вопрос доктор Налив. Он раскрыл папку с данными Кляйнцайта, заглянул в нее. — Мушки, точки плавающие не замечали?
— А у кого их нет? — сказал Кляйнцайт.
— А со слухом как дела обстоят? — спросил доктор Налив. — Слышали когда‑нибудь такой шум в абсолютно тихой комнате, будто пузырьки лопаются,?
— Я думал, это акустика, — сказал Кляйнцайт. — В смысле, в комнатах действительно лопаются пузырьки, когда стоит тишина, разве не так? Такое едва различимое тонкое шипение.
— Давление у вас хорошее, — сказал доктор Налив, все еще глядя в папку с данными. — Давление ваше совсем как у молодого.
— Я бегаю каждое утро, — сказал Кляйнцайт. — Полторы мили.
— Хорошо, — сказал доктор Налив. — Мы оформим вас в госпиталь прямо сейчас. Завтра для вас подойдет?
— Отлично, — сказал Кляйнцайт. Он выдохнул, откинулся в кресле. Потом снова выпрямился.
— Почему я должен ложиться в госпиталь? — спросил Кляйнцайт.
— Лучше понаблюдать за вашим состоянием, — сказал доктор Налив. — Пройти несколько анализов и все такое прочее. Не о чем особо беспокоиться.
— Ладно, — сказал Кляйнцайт.
Тем же днем он купил пару довольно вызывающих на вид пижам, отобрал со своих полок книги, чтобы было что читать в госпитале. Положил в сумку «Размышления о Кихоте» Ортеги–и-Гассета. Он уже читал эту книгу и вряд ли стал бы читать ее снова. Фукидида он пожелал нести в руке.
Прибытие
— Ах! — застонала Медсестра в объятьях доктора Кришны. — Ты занимаешься любовью, как бог, — сказала она позже, когда они лежали рядом, куря в темноте.
— Выходи за меня, — сказал доктор Кришна. Он был юн, смугл, красив и талантлив.
— Нет, — ответила Медсестра.
— Кого ты ждешь? — спросил доктор Кришна.
Медсестра пожала плечами.
— Я видел, как ты обходила свою палату, — сказал доктор Кришна. — Ты ждешь, что когда‑нибудь на одной из этих коек появится мужчина. Ты что, ждешь, когда заболеет какой‑нибудь миллионер?
— Миллионеров не держат в таких палатах, — сказала Медсестра.
— А что тогда? — спросил доктор Кришна. — Какого человека ты ждешь? И почему обязательно больного? Почему не здорового?
Медсестра пожала плечами.
Утром ее неизменные черные сестринские туфли отнесли ее в палату А4. В койке у окна лежал Кляйнцайт и смотрел на нее так, точно видел всю ее насквозь, до самого Маркса, Спенсера и так далее.
Герой
Ну нет, пронеслось в голове у Кляйнцайта, когда он завидел Медсестру, это уж слишком. Даже если бы я был здоров, что маловероятно, даже если бы я был молод, чего уже не вернешь, слишком сильно это искушение и лучше бы ему не поддаваться. Да она меня даже в арм–рестлинге на обе лопатки положит, чего уж там пытаться прицениваться к ее бедрам? Он тут же приценился к ее бедрам и почувствовал, как в нем нарастает паника. За паникой прозвучала боль, точно дальний рог в бетховеновской увертюре. Да я, похоже, герой, удивился Кляйнцайт и осушил стакан оранжаду.
Медсестра притронулась к его табличке, заметила Фукидида и Ортегу на тумбочке.
— Доброе утро, мистер Кляйнцайт, — произнесла она. — Как вы сегодня себя чувствуете?
Кляйнцайт был рад, что на нем вызывающая пижама, что с ним Фукидид и Ортега.
— Спасибо, прекрасно, — ответил он. — Как вы?
— Ничего, спасибо, — сказала Медсестра. — Кляйнцайт, это что‑то такое по–немецки?
— Герой, — ответил Кляйнцайт.
— Я была уверена, это будет что‑нибудь подобное, — сказала Медсестра. Возможно, ты, сказали ее глаза.
Боже милосердный, пронеслось в голове у Кляйнцайта, а я еще и безработный.
— Я хочу взять у вас немного крови, — произнесла Медсестра и погрузила свой шприц в его руку. Кляйнцайт расслабился и дал течь чувствам.
— Спасибо, — сказала Медсестра.
— Когда угодно, — ответил Кляйнцайт.
Вот так, подумал он, глядя как она уходит и уносит его кровь, теперь только вперед. Он сел на краешек своей койки и стал смотреть на соседний монитор. По нему слева направо бежали световые сигнальчики, появлялись слева и исчезали справа, появлялись и исчезали. Они что же, быстро обегают аппарат и появляются снова? — удивился про себя Кляйнцайт.
Роман Рассела Хобана «Мышонок и его отец» – классика жанра детской литературы и в то же время философская притча, которая непременно отыщет путь к сердцу взрослого читателя. В этом символическом повествовании о странствиях двух заводных мышей тонкий лиризм сочетается с динамичностью сюжета и яркими, незабываемыми образами персонажей. Надежда и стойкость на пути к преображению и обретению смысла бытия – вот лишь одна из множества сквозных тем этой книги, которая не оставит равнодушным ни одного читателя, задающегося вопросами жизни и смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Британский романист американо-еврейского происхождения Расселл Хобан – это отдельное явление в англоязычной литературе, магический сюрреалист, настоящий лондонец, родившийся в Пенсильвании, сын украинских евреев, участник Второй мировой. Сперва Хобан писал только для детей, но с 1973 года – как раз с романов «Лев Боаз-Яхинов и Яхин-Боазов» (1973) и «Кляйнцайт» (1974) – он начинает сочинять для взрослых, и это наше с вами громадное везение. «Додо Пресс» давно хотелось опубликовать два гораздо более плотных и могучих его романа – две притчи о бесстрашии и бессмертии, силе и слабости творцов, о персонально выстраданных смыслах, о том, что должны или не должны друг другу отцы и дети, «Лев Боаз-Яхинов и Яхин-Боазов» и «Кляйнцайт».
«Амариллис день и ночь» увлекает читателя на поиски сокровенных истоков любви, в волшебное странствие по дорогам грез и воспоминаний. Преуспевающий лондонский художник Питер Диггс погружается в сновидения и тайную жизнь Амариллис – загадочной и прекрасной женщины, которая неким необъяснимым образом связана с трагедией, выпавшей на его долю в далеком прошлом. Пытаясь разобраться в складывающихся между ними странных отношениях, Питер все больше запутывается в хитросплетениях снов и яви, пока наконец любовь не придает ему силы «пройти сквозь себя самого» и обрести себя в душе возлюбленной.
Говорила Лопушиха своему сожителю: надо нам жизнь улучшить, добиться успеха и процветания. Садись на поезд, поезжай в Москву, ищи Собачьего Царя. Знают люди: если жизнью недоволен так, что хоть вой, нужно обратиться к Лай Лаичу Брехуну, он поможет. Поверил мужик, приехал в столицу, пристроился к родственнику-бизнесмену в работники. И стал ждать встречи с Собачьим Царём. Где-то ведь бродит он по Москве в окружении верных псов, которые рыщут мимо офисов и эстакад, всё вынюхивают-выведывают. И является на зов того, кому жизнь невмоготу.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.