Клятвопреступник. Избранное - [125]

— Вот, Демьян Романыч, распишитесь. — Кассирша подвинула листки бумаги. — Это — вам. А это — Миру.

И Демьян поставил свою метку-тамгу, свою подпись. Мало ли что тебе покажется, мысленно возразил он кассирше. Видишь ли, ей показалось!.. Прежде чем пуститься по следу Мира, он много размышлял. Это как на охоте — сначала нужно все взвесить и обдумать со всех сторон. Найти ответы на все вопросы, связанные с характером зверя, временем суток, временем года, с погодой, с рельефом местности, условиями сезона. Ответить надо быстро и безошибочно, без всяких схем, карт и приборов. Одна надежда — своя голова. Иногда ей помогает интуиция — подсказывает, куда повернуть.

А понятие «Мир» было для Демьяна почти всеобъемлющим. Мир — это и состояние без войны, и взаимопонимание между людьми, и помощь друг другу, и радость в доме, и хороший гость и встреча с путником в пути. Мир — это и Земля, и Небо, и Звезды, и тихий костер в ночи. Мир — это и Солнце, и Луна, и другие большие и малые дела добрых людей, деревьев-трав, зверей-птиц. Но на первое место он всегда ставил отсутствие войны, ибо слишком дорого обошлась людскому роду последняя война, его сиру — в том числе.

После гибели отца и братьев на фронте он особенно часто задумывался о войне и Мире. Отчего это наступает миг, когда силы войны берут верх над силами Мира? Почему?! Ведь люди нормальные и разумные, а их большинство на земле — это Демьян чувствует всем своим существом, — на стороне Мира! Как же так получается, что меньшинство берет верх над большинством? Почему приходит война?.. Откуда приходит?.. Раз приходит на землю, значит, у нее есть корни. Значит, она пускает корни в людей, в землю, в деревья-травы. А нельзя ли корни войны ослабить, подточить?! Так подточить, так подрубить, чтобы она захирела на веки вечные, чтобы она испустила дух на все времена и люди бы вообще о ней позабыли! Так нельзя ли корни войны подточить?! И на это когда-то ответил человек с самыми мирными корнями, директор школы

КОРНЕЕВ,

добровольцем ушедший на фронт в семнадцать лет. Всепонимающими глазами он охватил Демьяна, словно им вместе предстояло идти в атаку, по-хантыйски построив фразу, тихо, но твердо сказал:

— Корни войны подрубить можно.

Демьян облегченно вздохнул. Но тут же, молодой и нетерпеливый в те годы, заерзал на табурете, забеспокоился. Не заметил, как вылетел второй вопрос:

— Как?! Каким образом, Александр Анатольевич?!

И Корнеев медленно заговорил. Говорил он толково, просто, понятно, без всяких ученых выкрутасов. Демьян слушал, слушал и в соответствии с его словами построил свою лесенку: Мир держится на нашем Государстве, Государство — на людях многих национальностей и народов, а нации и народы — это ты, я, он, они. Это добрые дела твоей головы и твоих рук. И чем крепче Государство, тем прочнее Мир… Тем труднее силам войны одолеть силы Мира…

Когда замолк Корнеев, Демьян, выдержав нужную паузу, сказал:

— Это понятно…

Он поднял голову, через окно всмотрелся внимательно в полоску голубого неба над дальним лесом за околицей, недоверчиво спросил учителя:

— И это все?! Больше никак нельзя?! Подточить-то?..

Александр Анатольевич улыбнулся своей светлой улыбкой, развел руками: мол, этого разве тебе недостаточно? Потом, погасив улыбку, серьезно сказал:

— Есть еще Комитет защиты Мира.

— Коми-тет за-щиты Ми-раа!.. — медленно, словно пробуя каждое слово на вес и крепость, повторил Демьян.

Все три слова, будто богатыри, показались ему выносливыми, добротными, крепкими. А когда услышал, что Комитет возглавляет поющий, как и Седой, человек Николай Тихонов, улыбнулся. Он знал, что сердце поющего человека намного чувствительнее к добру и злу, а ум ходит неизмеримо дальше, нежели у непоющих людей. Удивительно все-таки устроена жизнь: все одно к одному, добро тянется к добру, песня — к песне, человек — к человеку, размышлял Демьян. Вот взять Корнеева. На разных землях родились, на разных языках пролепетали свое первое слово, по-разному сложились судьбы. И вот — поди ж ты — встретились и поняли друг друга. И не просто поняли с помощью слова-языка, а нутром. Мыслями, сердцем. И теперь Демьян не представлял Мир без Корнеева. Корнеев так же нужен Миру, как и Солнце, Луна, Небо, Свет…

Корнеев начал рассказывать о зарождении Движения сторонников мира, о Первом Всемирном конгрессе в Париже и Праге в апреле сорок девятого.

Демьян не пропускал ни одного слова. Но, прикрыв глаза, он увидел не Париж и Прагу, а полюбившийся ему Комитет защиты Мира. Он увидел людей. Много людей. Они стояли плотно, плечом к плечу. Все внимательно следили, чтобы откуда-нибудь не выползли черные силы войны, чтобы эти силы не пустили корни в людские души, в деревья-травы, в землю, в звезды, в Солнце и Луну. Люди стояли кругом. А в центре круга, за спинами людей, высокая башня-дом. Это, наверное, Кремль, подумал Демьян. Символ Мира, символ Спокойствия и Жизни. Кремль он часто рассматривал на фотографиях и картинках в букваре детей, поэтому ошибиться не мог. Он сам, Демьян, тоже находился в кругу, может быть, даже в Кремле, высоко над землей, потому что видел далеко и видел почти все, что было вокруг. Рядом с собой он почувствовал всех родственников и людей своей Реки, саму Реку с ее многочисленными притоками, озерами, урманами левобережья и борами и болотами правобережья, со старинными селениями и таежными избушками, с бесконечными дорогами и тропинками, с каждой хвоинкой и песчанкой… И запах каждой хвоинки вдыхали и люди всех гор и равнин, всех морей и океанов, всех звезд и небес. Особенно те, кто любит и остро чувствует щемящую прелесть земной Жизни…